Именно Азурама взывал громче всех против разложения, что поглотило сердце империи эльдар. Его предупреждения были отвергнуты, его предсказания утонули среди сумасшедших криков и похотливых визгов.
Даже зная, что его проповеди не будут услышаны, он не останавливался, и сила его убеждения заставила десятки тысяч последовать за ним на Велиосс. Здесь, среди райского изобилия он оставил мысли о лидерстве и проводил дни в поисках мест, где потоки силы, что струились в сердце мира, выходили наружу.
Ишара не видела отца больше года, что незначительно для столь долго живущей расы, как эльдар, но этот срок показался ей неожиданно долгим.
Он раскрыл объятья, а она позволила себя обнять.
— Я так рада тебя видеть, отец.
— А я тебя, дочь.
— Что привело тебя назад?
— Ты, — сказал он, — и выживание нашей расы.
* * *
К её удивлению, отец позволил ей вернуться на поляну, где темные воды стали черным зеркалом. Вокруг была тишина. Не было слышно песен ночных птиц, а шепот холодного ветра остался в лесу.
— Почему мы здесь? — спросила она.
— Я хочу, чтобы ты кое-что увидела. — Сказал он таинственно.
Держась за руки, они взобрались на камень, откуда Ишара слышала смех. Она не хотела смотреть вниз, боясь того, что она могла увидеть, но ей все же пришлось. На этот раз, её матери нигде не было видно, внизу была только спокойная вода.
— Ты видела её, не так ли? — спросил отец.
— Кого?
Её отец покачал головой, будто разочаровавшись в её глупости.
— Ты знаешь кого. Твою мать. Я тоже видел её, в месте, где вода не может найти выход. Где энергию мира захватывает зло
— Что ты видел?
— Я видел, как она страдает. — сказал её отец, и Ишара увидела, каким старым он стал. Она никогда не видела этого раньше, но бремя тысячелетия лежало на нем, как проклятье Морай-Хег. — Жаждущий Бог захватил её.
— Такого бога не существует, — сказала Ишара.
— Когда-нибудь я соглашусь с тобой, — вздохнул Азурама, — но сейчас он существует.
Он посмотрел вверх, где тайная звезда блеснула, словно случайная трещина на поверхности идеального драгоценного камня.
— Мы породили её. — сказал он с сожалением человека, несущего бремя, которое ему не принадлежит. — Она долго дремала, но предсмертный крик эльдар разбудил её, и мы навеки прокляты за нашу глупость.
— Я не понимаю, — сказала Ишара, стремясь оспорить его слова, но внезапно осознав их истинность.
— Мы никогда не сможем защититься от нее. — молвил её отец. — Она жаждет, всегда жаждет, всегда охотится на нас.
— Но мы ведь в безопасности здесь? — спросила Ишара. — Вот почему мы прибыли сюда. Чтобы убраться от опасности и страха. Ты сказал, что мы будем в безопасности.
— Да, дитя, и на некоторое время мы были. — сказал отец. — В жизни ей нас не достать, но вот в смерти …
Его голова склонилась, воспоминание о потерянной любви унесло его от его слов на мгновение.
— Когда мы умираем, она забирает нас. — произнес он. — Когда мы умираем она завладевает нашими душами и мучает нас вечно. Смерть не означает для нас освобождения и возвращения в естественный цикл рождения и перерождения в галактике, только вечный кошмар боли и страдания.
Ужас того, о чем ей поведал отец, парализовал Ишару.
— Зачем ты говоришь мне это? — спросила она, наконец.
— Потому что наша раса должна это пережить. — Он ответил, взяв её руку и положив туда что-то круглое и холодное. Она посмотрела вниз и увидела в ладони белесый драгоценный камень из полированного мрамора, оправленный в золото на кожаном ремешке. Он мерцал блестящим светом, который мягко вторил ударам её сердца.
— Он красивый. — сказала она.
— Надень.
Она надела его и ощутила, как необычная теплота окружила её, как будто она и камень были единым целым. Он стал частью её, и она знала, что никогда не снимет его с шеи.
— Я называю его Камнем Души. — сказал отец. — Он защитит тебя от Жаждущего Бога. Нося его, ты станешь для неё призраком.
Было что-то, чего её отец ей не говорил об особенностях Камня Души, но выяснение этого могло подождать и другого времени.
— Ты привел меня сюда не только для того, чтобы просто дать мне его.
— Нет. — согласился отец, взяв её руку. — Не только. Взгляни на воду и пусть шеаладх ведет тебя.
— У меня нету взора. — возразила она.
— Ты — моя дочь, конечно, он у тебя есть. — ответил отец. — В свое время ты будешь видеть дальше, чем любой из нас.
Он улыбнулся, что было для него редкостью: «Кто знает, возможно, ты станешь той, кто приведет наш вид на Путь Равновесия».
Ишара не знала, что это значит, но сделала так, как он просил. Отражение звезд было блестящим, застывшим и чистым.
— Я ничего не вижу.
— Ты увидишь. — пообещал отец.
Поверхность воды дрогнула, и она крепко ухватилась за руку отца, увидев нечто, двигающееся в глубине. Изображение бурлило под водой, ужас, созданный из прядей времен и усиленный водной призмой и влиянием варпа.
Слишком много, чтобы увидеть за один раз, слишком много, чтобы поверить.
Она видела монстров с зеленый кожей, клыкастых тварей с окровавленными топорами и извращенными орудиями из когтей и шипованных валов. Они ревели, как звери, на останках горящего вокруг них мира, обагренные кровью и окрашенные в цвета войны.
Изображение сменилось сражающимися рядами гигантских воинов, закованных в броню, украшенную знаками их господ. Они попирали этот мир своими бронированными ногами, втыкая златокрылые знамена в землю.
Сотни долговязых, неуклюжих созданий сражались на их стороне, словно безволосые джокаэро в раскрашенном тряпье. Она ахнула, поняв, что дубины, которые они держала, были на самом деле стрелковым оружием.
Кто рискнет давать оружие таким примитивным существам?
— Кто они? — спросила она с отвращением, вызванным их внешним видом.
— Раса, что со временем затмит своим количеством звезды и повергнет все на своем пути. Даже нас.
— Никогда! — крикнула Ишара. — Они — животные.
— Такова истина, но их много и у них огромная жажда жизни. Это то, что делает такими сильными и такими уязвимыми. Их желания так банальны и поверхностны, что Жаждущий Бог и ее вид получат их с легкостью.
— Мы будем с ними сражаться?
Её отец покачал головой.
— Однажды этот день придет, но галактика еще не завершила своего изменения. Все владыки звезды соберутся в мирах, что вращаются вокруг звезд в сердце этой системы.
— Зачем? Что здесь такого ценного?
— Многие из них даже не будут знать, зачем они пришли. — сказал её отец. — Уничтожать и проливать кровь достаточно, чтобы удовлетворить их аппетит, но со временем им откроется правда о том, что призвало их сюда.
— И что же это? — спросила Ишара.
— Взгляни снова. — приказал отец.
Ишара обратила свой взор в глубину водоема, распознавая эллиптический танец планет, тройную звезду в сердце Ситемы Архоны. Её взгляд был обращен на четвертую планету, зелено-голубой шар, который соперничал с Велиоссом в великолепии лесов. По всем признакам, ничто не указывало кровавую жадность воюющих сторон, что она видела в будущем.
— Я не понимаю. — произнесла она.
— Взгляни ближе, — ответил отец, — взгляни глубже.
Ишара так и сделала. Она опустилась на колени, осознав увиденную истину.
— Нет… — прошептала она, надеясь, что она ошибается, но понимая, что это правда.
Слезы катились по её щекам от осознания того, что они избежали одного катаклизма, чтобы стать перед лицом нового.
Сариэль была творцом элегантных скульптур, но сейчас, надев боевую маску Баньши, она превратилась в воющую убийцу. Жажда вступить в сражение, ворваться в ряды неуклюжих орков почти захлестывала женщину.
Но приказы ясновидицы Ксении и Джайн Зар оставались ясными.
«Когда упавший орел засияет подобно золоту… Атакуй. Убивай».
Как и другие Воющие Баньши, она сидела, словно на насесте, посреди бархатных теней выступающих потолочных балок здания, некогда бывшего человеческим храмом. Его заднюю стену занимало разбитое окно-роза, в котором уцелел лишь один лепесток цветного стекла. Напротив него лежали обломки алтаря, посвященного иссохшему богу-трупу людей. Поверх них валялась исковерканная статуя идола с расправленными крыльями.
По человеческим меркам строение было грандиозным, но казалось хижиной в сравнении с храмом на эльдарском мире-корабле Бьел-Тан. Устремленные ввысь башенки из призрачной кости и изящные дворцы, вызванные к жизни певцами кости, обладали величием и красотой такого рода, что был недоступен для людских зданий.
Стены постройки почернели от огня, от крыши остались только торчащие железные балки и искореженные распорки. Исчерченное полосами небо, похожее на оставленную под дождем акварель, давило на город.
