Эпилог
— Ну так что? — спросил Рацел. — Стоило ли рисковать, кодиций? Что ты узнал? Два библиария стояли вместе с братом-лейтенантом Серватом на командном возвышении в центре капитанского мостика «Клятвы на крови», окруженные десятками кровников и сервиторов. В помещении стоял густой дым от благовоний, поскольку сервы проводили мириады обрядов, необходимых перед совершением прыжка в варп-пространство.
Антрос не мог придумать, что сказать, и потому продолжал смотреть куда-то вдаль.
В нескольких метрах от них первый помощник Кастуло отдавал приказ своим офицерам произвести последние проверки и подготовить остальную команду к предстоящему путешествию. Кастуло едва выжил в битве за Морсус, равно как и корабль, за который он отвечал. Как только перемирие закончилось, некроны атаковали звездолет; защитная прослойка, созданная библиариями, отразила большую часть попаданий, но далеко не все. Сложившийся пополам и медленно плетущийся, Кастуло выглядел сейчас вдвое старше своего возраста, и вдобавок его лицо было разукрашено синяками.
Выжившие члены экипажа до сих пор уносили тела погибших, пока Кастуло следил за приготовлениями к прыжку. За его действиями, в свою очередь, наблюдал лично Мефистон, что явно причиняло первому помощнику дополнительную боль. Видиенса сменил очень похожий на него слуга, который порхал рядом со старшим библиарием, удерживая перед ним поднос. Мефистон указывал на невероятно сложные чертежи на его поверхности, объясняя Кастуло маршрут, по которому они должны были пойти для продолжения охоты на демона.
Библиариям так и не довелось поговорить на борту штурмового корабля, который доставил их обратно на «Клятву»: глубоко погруженный в привычное для него отчужденное состояние, Мефистон провел весь путь, сгорбившись над своим подносом, планируя следующий этап странствия, тогда как Рацел находился под присмотром сангвинарного жреца. Он получил несколько ранений в ходе последнего рывка некронов, желающих добраться до Мефистона, и почти все время полета пробыл без сознания.
Поэтому только сейчас, через несколько часов после возвращения на фрегат, эпистолярий обратился к кодицию за объяснениями.
— Антрос, — позвал Рацел. — Ты меня слышишь?
— Милорд, — ответил он, качая головой, — простите меня. — Луций помедлил еще мгновение. До этой секунды он твердо намеревался поведать все, что узнал от Сынов Гелиоса, но пока наблюдал за тем, как Мефистон разговаривает с первым помощником, с его губ сорвался неожиданный ответ: — Я ничего не узнал, лорд Рацел. Вы были правы. Напрасный риск. У Сынов Гелиоса нет никаких особых навыков. Они не смогли предложить ничего, что помогло бы старшему библиарию. Будь у них уникальные способности, они не потеряли бы свой родной мир и большую часть ордена.
Рацел нахмурился и внимательно посмотрел на кодиция. Антрос чувствовал, как старый наставник прощупывает его мысли, выискивая признаки обмана, однако теперь он до смешного легко мог уберечь свой разум от стороннего вмешательства. Некогда эпистолярий превосходил его в телепатических умениях, но, с тех пор как Луций побывал в Великом Разломе, он ощущал себя великаном рядом с учителем. Поэтому скрыть правду от него было не сложнее, чем от ребенка.
— Значит, три недели потрачены впустую. — Голос Радела звучал скорее раздраженно, чем подозрительно, и Антрос расслабился. — В будущем советуйся лучше со мной. Не стоит отвлекать старшего библиария своими затеями.
— Конечно, лорд Рацел.
— Если бы ты прибыл на Морсус до окончания сражения, наши потери, вероятно, окажись бы не столь тяжелыми.
— Я понимаю это, милорд.
Один из кровников подошел задать вопрос лейтенанту Сервату, и Антрос воспользовался возможностью уйти. Покидая мостик, он чувствовал, как Рацел сверлит его взглядом. Скрывшись из виду, кодиций остановился и вздохнул, потрясенный собственным поведением. «Зачем я солгал? — подумал он. — Теперь нет пути назад. Как мне объяснить такой ужасный обман?»
Он заскочил в первую попавшуюся пустую часовню и сел перед алтарем, пытаясь привести мысли в порядок. Антрос не мог понять, почему не рассказал учителю о Бессонной Миле, ведь он промчался через половину сектора, отчаянно желая поделиться новыми знаниями, а теперь, когда у него появилась возможность, по какой-то причине сдержался. Пока Кровавый Ангел смотрел на алтарь, в его сознании возник образ. Он вспомнил Мефистона на Морсусе, склонившегося над устройством ксеносов и разговаривавшего с некроном, словно с давним союзником. Несомненно, имелось какое-то объяснение такому необычному поведению, и, чтобы найти ответ, требовалось лишь расспросить господина. На борту штурмового корабля, увозившего их прочь с Морсуса, другие Кровавые Ангелы сообщили, что старший библиарий одолел некронов, перегрузив их регенерационные узлы. Он убил их всех. Мысль о том, что Мефистон вступил в сговор с ксеносами, казалась абсурдной. И все же… и все же Антрос знал, что не расскажет Мефистону о своих открытиях, поскольку не мог избавиться от терзавших его сомнений.
Луция злило, что он не доверяет повелителю, и испытываемый им гнев с пугающей скоростью превращался в эфирную силу. Железная скамья под кодицием прогибалась и искривлялась, трещала и стонала, словно живая. Свечи в подсвечниках вспыхнули ярче, и пламя начало ползти по стенам, пробираясь к нему. Антрос ахнул. Эмпирейная мощь, сотрясавшая его плоть, вышла из-под контроля. Она возникла как будто сама по себе и с каждой секундой становилась все более необузданной.
Снаружи послышались торопливые шаги. Он должен был быстро взять себя в руки. Никому нельзя было видеть его в таком состоянии. На мгновение Луций растерялся, и дрожь усилилась. Из него хлынула потусторонняя энергия, отчего святилище стало искривляться и сплющиваться, словно раздавленное незримой рукой.
За мгновение до того, как его потревожили, Антрос вспомнил мантру, которой его научил Драгомир. «Мы грезили, грезим, будем грезить», — прошептал он, хватая зеркало на поясе.
Толчки мгновенно прекратились, и кодиций успокоился при малейшей мысли о Бессонной Миле.
Несколько секунд спустя, когда кровный раб заглянул в дверной проем, все свечи погасли и часовня погрузилась в темноту. Серв в замешательстве уставился в клубящиеся тени. Во мраке вырисовывалась маленькая сутулая фигура — монах в рясе, с лицом, закрытым капюшоном. Кровник попятился, испугавшись, сам не зная чего. Затем фигура вышла на свет, и слуга ронял, что тени сыграли с ним злую шутку.
— Лорд Антрос, — обратился кровный раб, кланяясь библиарию.
Луций улыбнулся безмятежным выражением лица и направился в глубины корабля.
