— Дана, — осторожно окликнули ушедшую в себя банши.
— А, прости, задумалась. Так о чем ты?
— Что мне ответить старейшим? Они не отстанут, — ох уж мне эти старейшие. Не было печали, орки накачали.
— Говори, что я твоих сородичей прокляла. Пусть думают, что я их своим криком обрекла на смерть. А ты жестко вырезал умирающих, впрочем, как и я, — я поразмышляла немножко и добавила, — и скажи, что половина стражи под моим гипнозом была. Так избежим не нужных вопросов. Им же невдомек, что я и пушинку не подчиню.
— Хорошо, — и Кайа двинулся на выход. А мне пора сдаваться Широ, а то хуже будет.
Вот как жизнь иногда извернется. Всего час назад я связанная готовилась стать обедом, а сейчас я владею четвертиной речного города и его благосклонностью. Чудеса, да и только.
— С-у-у-у, — ноги примерзли к полу от этого мелодичного голоса. Услышишь такое посреди ночи и не проснешься.
Из-за угла выскочила моя копия и замерла напротив меня. Печенка заныла. Скоро появился и мой совсем не эпический конец. Просила же рассеять отражение. Прав Кайа, ненормальное здание. Посмотрела на взбешенное лицо Широ, который осознал, что его вар эдак пятнадцать за нос водили, устроив марафон, и решение далось легко. Пойду-ка посмотрю, как там Паля. Уже на бегу подумала: жить во дворце ни за что не буду! Никогда!
***
Двадцатый вечер второго летнего месяца был спокойным и безмятежным. Легкий ветерок разносил по округе белый пух отцветших лугов. Он мягко оседал на воды великой Онры, устилая поверхность, как пушистое покрывало, защищающее водяную гладь от чужих любопытных глаз. Мало кому довелось увидеть то, что было скрыто в глубине реки, которой предназначено находиться в вечном движении, без возможности прекратить свой бесконечный бег. Круговорот вещей никогда не позволит мятежной водной стихии познать покой.
Глубоко под водой, на самом дне, редкие вечерние лучи освещали древний каменный город. Он видел множество войн и королей на своем долгом веку. Сегодня же ему предстояло стать свидетелем начала новой эпохи, нового события в упорядоченном течении времени, нового витка в непостоянности событий.
На площади, близ рынка, беспокойно озираясь, переминался с ноги на ногу юноша. Перед ним стояла тяжелая задача, но еще тяжелее было решение, которое ему нужно принять: спасти девушку от собственного брата или дать ей умереть, тем самым не ослушавшись наказа. Ему нельзя было покидать своего дома. «Слишком опасно!» — всегда говорил брат. Но он уже нарушил обещание сидеть дома. В любом случае будет порка, так почему бы не сделать хоть что-то стоящее, достойное великого рода кельпи. И молодой конь решил.
Незаметно для окружающих мальчишка подобрался к одиноко стоящей фигуре со связанными руками. Ее пленитель в пятнадцати шагах от нее что-то увлеченно обсуждал с продавцом. Это был их шанс. Осторожно зайдя за спину девушки, кельпи шепнул:
— Не двигайся, — его послушали. Вытянувшись в струну и задержав дыхание, девушка замерла, крепко сжав кулаки.
— Расслабь кисти и растяни веревку, чтоб я смог ее разрезать, — пленница дернулась, — быстрее!
Выполнив все, как было сказано, девушка через секунду была свободна.
— Теперь быстро уходим. За мной, — противиться никто не стал.
Зайдя за очередной угол, юноша снял свой плащ и передал его своей сообщнице.
— Надень, и капюшон тоже. Мы теперь с тобой повязаны. Вне зависимости кого поймают, обоим конец, — вопросительный взгляд и слегка приподнятые брови Похоже, она решила не разговаривать, — запах. По моему запаху на тебе меня и вычислят. А без меня тебя через секунду обнаружат даже в толпе. Так что я твое прикрытие. Это на тот случай, если хотела сбежать.
— И как звать тебя, «О, спаситель»? — не то чтобы он не ожидал ее вопроса, но голос девушки завораживал и манил к себе непонятной силой, как под гипнозом.
— Кайя, — все еще находясь в прострации, ответил молодой кельпи.
— Меня Дана, и раз уж от тебя не отвязаться, то скажи хотя бы, куда мы дальше? Обнадежь меня, — Кайя все больше поражался этой девушке. Ни капли страха или паники. Спокойное, рассудительное поведение с долей самоиронии и сарказма. Ее только, что чуть не съели, а она так бесстрашно реагирует.
— Ко мне домой, это на окраине…
— Там, где детишек тьма тьмущая и ни одного взрослого?
— Да, туда.
Больше вопросов не последовало. и, взяв за руку закутанную с ног до головы в плащ девушку, кельпи стремительно направился к выходу из города.
По пути проблем не возникло. Домик действительно был чуть ли не последней постройкой перед тоннелем. Маленький, все такой же округлой формы, как и все здесь построенное, он был все равно прекрасен в своей необычности.
— Мило. Ты один живешь?
— Да, — Дана присела на небольшую лавочку в углу и внимательно осмотрела комнату, единственную в этом домике. Лавочка, на которой она сидела, была каменной. Справа от входа стояла каменная нефритовая кровать и, что удивительно, деревянная тумбочка. Напротив расположилось что-то вроде умывальника, растущее прямо из стены, и все из того же камня шкаф до потолка. Все. Больше здесь ничего не было. Даже вазочки или ковра.
— И тебе комфортно? — девушка поежилась от такого количества холодного камня и отсутствия всякого уюта.
— Вполне. Это все равно ненадолго, — банши была крайне заинтересована в этом самом «ненадолго», о чем и не преминула сообщить.
— То есть? — мальчишка вздохнул.
— То есть живу так не я один, и не мне одному это надоело.
— Как интересно, продолжай.
— Ты заметила, что здесь одни дети да подростки, — кивок, — так было не всегда. Раньше у всех были родители. Но они вынуждены были подчиняться королю и идти на охоту. Но даже это не причина так ненавидеть нашего короля, — Кайа опустил полный боли взгляд в пол. Ему было тяжело рассказывать о своей жизни. Не все так радужно оказалось в великом граде.
— Но со временем стало хуже. Тех, кто возвращался с пустыми руками, самих приносили в жертву, то есть банально ели. Такими темпами почти все взрослые этого района закончили на столе у владыки. Мои родители тоже, — сжатые челюсти, ничего невидящий взгляд. Кельпи не хотел так много рассказывать, но будто провидение тянуло из него все больше и больше слов.
— Взрослых, что решили просто не возвращаться назад, наказывали по-особому. Все их родственники шли за дичь на празднике живота. Сейчас же любого сироту могут просто унести неизвестно куда. Временами сюда захаживает стража и прихватывает с собой парочку ребят и, естественно, никто не возвращается. Жить так стало невыносимо. Появилось много тех, кто перестал мириться со всем и слепо следовать приказам. Это и есть нынешние мятежники, — Кайа встревожено поднял глаза. Он сказал слишком много. Что теперь будет с мятежом. Юноша испугался.
— И когда ваши ребята хотят действовать? — кельпи сглотнул.
— Скоро. Нужно, чтоб что-то привлекло внимание стражи и отвлекло ее от дворца. Скоро праздник, это идеально для нас, — подросток в ужасе закрыл рот рукой. Слова вылетали в независимости от его желаний. Он просто не мог не рассказать все, о чем его просила эта странная человечка.
— Вот и хорошо. Значит, я пошла отвлекать внимание стражи, а ты зови своих сообщников. Скажи им, у них появился уникальный шанс все изменить. А кстати, почему ты меня не съел? — мальчишка даже руку ото рта отнял от удивления.
— Так мы не едим разумных. Ты что, не поняла до сих пор? — девушка покачала головой.
— Ладно, я пошла, — Дана встала и направилась к двери.
— Куда? Я с тобой.
— Ты своим лучше все передай.
— Так передал уже.
— Что? — удивилась человечка.
— Ребята под дверью сидели, они уже побежали все рассказывать.
— Отлично. Ты знаешь, где здесь печень достать можно? — и девушка ехидно усмехнулась. Кельпи от одного этого слова всего затрясло. Ну не переносят кельпи печень, никак. Она для них яд.
