– Мы приглашаем на пир квиттов? Это ты придумал, Наследник? – весело спросила она брата и слегка погладила его по гладко зачесанным волосам. Задумчивость на чеканном лице Хеймира сказала ей, что есть новости, но Альвборг не слишком интересовалась тем, что ее не касалось. – Ты молодец! У нас так давно не было хорошего пира!
– А то как же! – согласился Наследник. – Уже дней пять, а то и шесть. И почти столько же мы не слышали новых песен Сторвальда Скальда…
Он прямо глянул в глаза Альвборг: не смутится ли она? Ему не хотелось заводить разговор, который никому не доставит удовольствия.
Но Альвборг только засмеялась, и ее серо-голубые глаза искрились так же ясно.
– Вот видишь! – сказала она. – Что же это за зима, если не устраивать пиров и не петь песен! Зачем тогда она нужна?
– Конечно! Люди должны любоваться красавицами, иначе заскучают! – одобрил Хильмир конунг, очень гордившийся своей красивой и разумной дочерью. Она не делала больших глупостей, и потому конунг считал ее разумной.
Наследник показательно вздохнул и более искренне улыбнулся. Альвборг на всякий случай подмигнула ему, не зная, что он имел в виду. Хеймир ответил ей нарочито усталым взглядом: он мог осуждать ее, только пока не видел. Если он был умом и сердцем Эльвенэса, то Альвборг была его лицом – улыбающимся, прекрасным. Стоило это ценить и прощать ей маленькие женские причуды. Она восхищает, а из этого можно извлечь немало пользы. Не зря же Рагневальд Наковальня и очень многие другие готовы повторить все подвиги Сигурда, лишь бы заслужить ее улыбку.
* * *
Когда из усадьбы конунга пришли звать Стюрмира и его гостей на пир, Даг сначала обрадовался, а потом слегка оробел. Ему было приятно убедиться, что Стюрмира здесь все же уважают, как того требуют род и достоинство конунга. Но что надеть? Никогда раньше Даг не задумывался о своих нарядах, на любой тинг или пир надевал то, что ему шила бабушка Мальгерд, не разглядывая, но сейчас усомнился: достаточно ли его рубахи, накидки, плащи хороши для пира у конунга слэттов? Ах, как пригодилась бы ему сейчас Хельга! Она бы мигом перевернула вверх дном весь его сундук и деловито совала ему то одно, то другое: «Надень вот это! Нет, вот это! Это будет лучше! Этот пояс сюда подойдет!» Но сестра осталась далеко, и Даг застыл в размышлении, держа в каждой руке по рубахе и не зная, не засмеют ли его в гриднице конунга, если он явится с этими вот красными драконами на груди, вышитыми Хельгой. У одного дракона крыло слегка кривовато. Никогда бы раньше не заметил… Или лучше синюю надеть? Как у них тут принято?
Даг взглянул на Стюрмира конунга и устыдился своих мыслей. Чего стоят та или другая рубаха, когда у конунга такая беда! Выслушав его новости, Стюрмир почти ничего не сказал, но стал так мрачен и неразговорчив, что Даг не посмел его потревожить ни единым вопросом. Рядом с конунгом он ощущал непривычную робость и даже чувствовал себя виноватым за те неприятности, которые произошли дома. Хотя это, конечно, совсем ни к чему.
Стюрмир конунг молчал всю дорогу до усадьбы Эльвенэс. И в гриднице, будучи усажен за стол, он оставался так же замкнут. Впрочем, Дага и не тянуло разговаривать. Он был подавлен великолепием гридницы, коврами на стенах, драгоценной посудой, оружием на резных столбах, пестрыми нарядами гостей. Все это казалось шевелящейся и блестящей тучей, что лежит прямо на плечах и не дает поднять головы. Сейчас Даг особенно ясно осознал, как далеко от дома оказался. Непривычный выговор слэттов казался ему невнятным, он не всегда сразу понимал, если к нему обращались, и это увеличивало его смущение. Две или три сотни человек – и хоть бы одно знакомое лицо! А сколько женщин! Все такие красивые, и все смеются о чем-то между собой! Даг боялся бы, что над ним, если бы мог предположить, что его вообще заметили.
Правда, квиттам отвели неплохие места. Но и здесь Дага постигло разочарование: он ожидал, что Стюрмир конунг, как самый почетный гость, будет сидеть напротив хозяина, Хильмира конунга. Однако это почетное место занял другой – молодой, в белой меховой накидке, с острым взглядом, который лишь изредка поблескивал из-под лениво полуопущенных век.
– Кто это? – спросил Даг у Сторвальда, который то и дело сновал мимо.
– Это? Наследник! – сказал эльденландец с таким видом, будто это все объясняло. – Хеймир сын Хильмира.
В гриднице было шумно: все говорили одновременно, стучали ножами, гремели кубками.
– Я поднимаю кубок Одину, Властителю Ратей и Отцу Побед! – провозгласил со своего места Хильмир конунг, и только тогда слэтты уважительно притихли. – Пусть он даст нам победу во всех будущих войнах, сколько бы их ни случилось!
Слэтты закричали славу Одину и своему конунгу, дружно подняли кубки. Даг сделал это с большим удовольствием: в словах конунга он услышал явный намек на помощь квиттам.
– А я поднимаю кубок Ньёрду! – вслед за тем произнес Наследник. Голос у него оказался негромкий, не слишком низкий, но уверенный и звучащий с каким-то небрежным величием. – Пусть бог движения огня, ветров и волн не позволит нам заблудиться и поведет нас только в те битвы, которые нам нужны!
И слэтты закричали так же громко, как и в первый раз. Теперь Даг понял, что имел в виду Стюрмир, когда говорил, что не может получить твердого ответа. А слэттам, как видно, вообще все равно, за что пить! Лишь бы наливали!
Даг посмотрел на Наследника, стараясь одолеть возникшую неприязнь. И сидит небрежно, опираясь локтем о подлокотник, лениво катает по колену пустой золоченый кубок, точно простую деревянную чашку, и все равно кажется Одином, восседающим прямо под красным солнцем… Удивляйтесь, дескать, и восхищайтесь, квиттингские рудокопы! Даг не хотел удивляться и восхищаться. Он уже готов был видеть в Наследнике врага – ведь кто-то же виноват в том, что Стюрмир конунг живет здесь почти половину зимы и не может ничего добиться! Кто же захочет воевать, если сын конунга не хочет?
Наследник вдруг посмотрел на него, словно почувствовал взгляд, и Даг поспешно отвел глаза. Ему показалось, что тот одним взглядом увидел все его мысли. Что-то в облике Хеймира сына Хильмира мешало даже мысленно обвинить его в трусости или коварстве.
– Но если нам придется идти в битвы, то мы не опозорим ни себя, ни своих предков! – прокричал из гула толпы смутно знакомый голос.
За одним из столов Даг заметил утреннего противника Стюрмира, того, что зовут Рагневальд Наковальня. Сторвальд успел рассказать, что однажды в морском бою тот метнул на корабль противника наковальню, на которой выправляли оружие, и убил несколько человек. Глядя на мощную фигуру Рагневальда, в это нетрудно было поверить. И, несмотря на утреннюю стычку, начало его нынешней речи понравилось Дагу.
