– А «Кони» нравятся Ньёрду!
– Сторвальд, как ты с ними уживаешься? – через всю гридницу закричал Эгиль своему другу-скальду и с таким показным недоумением развел длинными руками, что все опять засмеялись.
Призванный на помощь Сторвальд не оставил соплеменника в беде: улыбаясь, он встал с места и коротким небрежным знаком попросил тишины. Все разом умолкли, и Сторвальд легко, не задумавшись ни на миг, ответил:
Мастер плох – на лихо
Лось просторов моря —
Можно взять и змея —
Мчит Бильейга битвы.
Браво будет в бурях
Бездной жаба бегать,
Коль сумел немало
Мастер – будет счастье.[33]
– Вот-вот! – обрадованно закричал Эгиль. – Я это и хотел сказать! Важно не то, какая морда на штевне, а какой мастер построил корабль! Только у меня не получается так складно! И как это ты умеешь, Сторвальд! Научил бы меня! – с простодушной завистью восторгался Эгиль под одобрительный хохот пирующих. – Наградил же Один некоторых таким умением! Так и сыплют стихами – прямо как обычной речью!
– А ты научил бы меня строить такие корабли! – не оставался в долгу и Сторвальд. – Умеют же некоторые! Так и строгают корабли, точно ложки!
Пир удавался на славу: гости Хильмира конунга веселились от души. Наследник время от времени улыбался, лениво осматривая гридницу из-под полуопущенных век, так же покатывал в пальцах пустой кубок.
– Я всегда рад видеть, что гостям хорошо у нас! – сказал он, когда Сторвальд уселся на место и последние раскаты смеха потонули в ровном гуле болтовни. И тут же все притихли, внимательно слушая его негромкий и спокойный голос. – Но самый почетный из наших гостей не слишком весел. Отчего ты молчишь, Стюрмир конунг?
Наследник глянул на Стюрмира, и взгляды всей гридницы тоже обратились к нему. А Дага пробрала дрожь: он вдруг ощутил, что этот невозмутимый молодой человек невидимо управляет всем этим сборищем жующих и кричащих людей, точно держит их на невидимых нитях. Недаром Дагу померещилось в нем сходство с Одином на облачном престоле… Ведь Даг был родным братом Хельги – он обладал некоторой частью, хотя небольшой, ее способности видеть невидимое и ощущать неощутимое.
– Мне невесело при мысли, что я пирую у вас в гостях в последний раз, – сурово ответил Стюрмир конунг. Его лицо выражало мрачную решимость.
– Вот как? – быстро спросил Наследник. Не глядя поставив кубок на стол, он подался вперед, его глаза раскрылись во всю ширь, словно он проснулся, взгляд заблестел. – Что же мешает тебе быть нашим гостем и дальше?
– Я получил новости, которые призывают меня домой! – Стюрмир глянул ему в глаза, и сам взгляд его как будто отталкивал всякую возможность уговоров. – Получу я здесь помощь или нет – мне нельзя дальше оставлять свой дом пустым! Пока я гостил у вас, мой сын Вильмунд объявил себя конунгом квиттов!
Гридница ахнула; Хильмир конунг поднял брови, йомфру Альвборг перестала улыбаться и широко, испуганно раскрыла глаза.
– Я должен вернуться и истребить измену, которая завелась в моем доме! – мрачно и твердо продолжал Стюрмир. – Не знаю, буду ли я бороться в одиночку или с друзьями, но никто не скажет, что я легко сдался!
– Ты будешь бороться с сыном? – спросил Хильмир конунг, будто еще не мог взять в толк эту мысль. Себя самого он никак не мог вообразить участником подобного беспорядка.
– Нет! – отрезал Стюрмир. – С сыном мне бороться не придется. Люди на Квиттинге думают, что я умер! Как только они увидят, что я жив, моя власть вернется ко мне. И я поведу моих людей против фьяллей! И тот, кто хочет быть моим другом, должен решить уже сейчас! Пойду ли я в бой один, но я пойду туда немедленно! Ждать дольше я не стану!
Высказав достаточно, чтобы умный мог понять, Стюрмир принялся за еду, точно желая показать, что обсуждать тут нечего. Он пришел сюда ужинать, поскольку в советах не нуждается и отлично знает, что ему делать! А кому это не по нраву, тот пусть хоть подавится!
Слэтты тоже торопливо принялись жевать, как будто спешили съесть все, что можно, потому что этому пиру не суждено было продолжаться долго. Гридница наполнилась мельканием быстрых вопросительных взглядов, недоуменным движением бровей, перемигиванием. У этих квиттов все не слава богам! И бог-покровитель-то у них однорукий – где же тут быть порядку?
– Ну вот, и здесь сочинять боевые песни! – негромко вздохнул Сторвальд Скальд. – Из-за них-то я и сбежал от раудов…
– Жаба наивная, – определил Эгиль.
– Каждый, конечно, волен распоряжаться собой, но я сказала бы так! – подала голос кюна Хродэльв. – Достойный человек не откажет в помощи тому, кто в этом нуждается! Особенно когда ему самому это принесет столько выгоды!
– Безнадежное дело: помогать стране, в которой два конунга! – крикнул кто-то из мужчин на почетных местах. – Они погубят и себя, и нас! Имея двух конунгов, воевать хуже, чем вообще без конунга!
– Я не знаю, в какой стране два конунга! – Стюрмир вдруг встал с места, твердо опершись расставленными ладонями о стол, и откровенно неприязненным взглядом соединил Хильмира и его сына, который имел право говорить, когда его отец молчит. – Но у квиттов конунг один! Один, и так будет, пока я жив!
С этими словами он выбрался из-за стола и пошел к дверям. Даг и Вальгард поспешили за ним. Слэтты смотрели им вслед, и их языки трепетали в ожидании того мига, когда можно будет высказаться свободно.
По дороге к Волчьим Столбам Стюрмир конунг не произнес ни слова. Даг шагал рядом с ним, торопливо перебирая в памяти впечатления от пира и стараясь в них разобраться. Теперь он понимал, почему конунг так надолго задержался здесь и почему он так мрачен. Слэтты не так уж горят желанием помогать квиттам. Да и Стюрмир конунг, если честно, тоже хорош! Даг с детства был приучен уважать старших и не осуждать других, пока не разберется в их поступках как следует, но сейчас не мог не признать, что конунг квиттов ведет себя в Эльвенэсе не лучшим образом. По крайней мере, не лучшим для того, кто хочет найти дружбу и помощь! На ходу бросая взгляды на замкнутое лицо Метельного Великана, Даг изо всех сил сдерживал желание высказать все, что он об этом думает. Прямо говоря, конунг годится ему в отцы и не просит совета у юнцов, не бывавших еще ни в одной битве. Но и конунг находит своей доблести и опыту не лучшее применение! Ничего хорошего не добьешься, если будешь ссориться со всей слэттинской знатью и грубить самому конунгу! И Альвборг! Она стоит большего, чем мрачное равнодушие! Судя по восторженному вниманию, которым ее окружают, она имеет здесь вес и очень даже может помочь.
