Ричард рывком сел и тут же понял, что «потом» уже наступило.
— Сволочь… — пробормотал он, имея в виду компьютер лорда Лейтона.
Что и говорить, все предыдущие разы умная машина с редким постоянством подбирала для путешествий миры с прекрасным климатом. Искать или не искать какую-нибудь одежду — это был скорее всего вопрос соблюдения местных приличий, а не жизненной необходимости. Проблема еды также решалась сама собой — вокруг всегда находились съедобные растения и животные, а также реки с чистой водой и вкусной рыбой.
Но никогда еще Блейду не случалось оказываться посреди ледяной пустыни! Блейд машинально обхватил плечи руками, пытаясь хоть как-то защититься от резкого ветра. Тусклая мгла, не поймешь — то ли раннее утро, то ли поздний вечер. Холодно. И вокруг, куда ни кинь взгляд, — ледяные торосы, чуть припорошенные снегом.
Блейд вскочил на ноги и принялся приплясывать, стараясь согреться. Это делалось чисто рефлекторно — разведчик отчетливо понимал бессмысленность такого поведения. Как бы он ни отплясывал голым во льдах, через полчаса, максимум — через час, холод доконает его. Как только мороз доберется до сердца, наступит апатия, появится обманчивое ощущение тепла, и Ричард Блейд уснет, чтобы никогда уже не проснуться. Не нужно быть пророком, чтобы понять это!
Ричард тоскливо огляделся. Неужели здесь может кто-нибудь жить?! Лейтон утверждал, что его аппаратура в состоянии отличить обитаемый мир от необитаемого. Но на этот раз компьютер, видимо, свихнулся. Судя по всему, он забросил Блейда прямиком на полюс!
Разведчик постарался припомнить все, что он знал о полюсе. Там нет географической долготы, нет деления времени на дни, ночи, сутки и месяцы. Полгода светит солнце, полгода тянется полярная ночь. Отсутствие долготы, прямо скажем, небольшая потеря, а вот то, что его угораздило попасть сюда ночью, — это свинство. Хотя днем здесь вряд ли теплее.
Спасаясь от холода, Блейд побежал. Ноги еще не успели закоченеть, и он ощущал подошвами твердый лед. Боже великий, а может, под ним океан? Ведь из земных полюсов только Южный расположен на материке. И нет там, черт побери, разумной жизни. Разве только поисковые станции. Ричард никогда не мог взять в толк — что, собственно, бородатые полярники ищут во льдах. Но если уж тут есть кто-нибудь из этой братии, то было бы славно, если бы они не откладывая принялись за поиски одинокого голого мужчины…
Блейд мчался по ледяной пустыне, чувствуя за спиной дыхание смерти. Профессиональные исследователи, имевшие соответствующее снаряжение и немалый опыт, гибли целыми партиями, пытаясь достичь Северного полюса. Пири потратил полжизни, чтобы достичь его. Он обморозился, потерял здоровье, угробил всех своих спутников и потом еще вынужден был доказывать, что является первопроходцем.
— Зато я уж действительно — первый в мире, — с горечью пробормотал Блейд. — Интересно, что бы делали корифеи полярных исследований, оказавшись в моем положении? Сам Амундсен вряд ли придумал бы что-нибудь более подходящее случаю, чем отходная молитва!
Говорить было трудно, губы свело на морозе. Шутить Блейду явно оставалось недолго. И вообще вся эта дурацкая затея себя не оправдала. Ну какую информацию, скажите на милость, смогут получить будущие космонавты, ознакомившись с отчетом о его коротком путешествии? Они узнают, что, оказавшись во льдах, он предпочел не примерзать задницей к ближайшему торосу, а совершенно инстинктивно постарался оттянуть неизбежный конец. Ну и что? С таким же успехом можно было бы запустить сюда обыкновенную собаку. Та тоже мчалась бы, не разбирая дороги, покуда хватит сил, а потом покорилась бы судьбе и мирно издохла. Только мучаться ей пришлось бы дольше — в зависимости от густоты шерсти.
Тяжело дыша, Блейд продолжал бежать по льду, огибая торосы. Изредка из его груди вырывались проклятия в адрес Лейтона, измерения X, космонавтов и космонавтики и вообще всего на свете.
Компьютер, видите ли, безошибочно отличает… Дьявол бы его побрал, этот компьютер! В измерении X тысячи, может быть, миллионы миров! Неужели нельзя было подыскать что-нибудь другое? Пусть опасное, пусть кровавое, но достойное мужчины! А тут петляешь, как заяц, прекрасно понимая, что вступил в схватку с противником, победить которого невозможно. И никакая подготовка не спасет. Здесь может выжить только белый медведь. И то при условии, что не сдохнет от голода. Что там любят белые медведи? Нерпу? Непохоже, чтобы здесь были полыньи…
Ричард поскользнулся, но удержал равновесие и снова бросился вперед. Чувствуя, как угасает сознание, он наперекор всему пытался шутить.
— Зато я не собьюсь с пути, — шептал он помертвевшими губами. — Ведь я его и не выбираю!
Вскоре он уже не мог говорить членораздельно — на лицо словно надели плотную маску, глушащую звуки. А еще через десяток минут отказали ноги. Очередной раз поскользнувшись, Блейд тяжело, словно куль, свалился на островок слежавшегося снега. Он уже не пытался укрыться за торосом от пронизывающего ветра — он просто больше не ощущал его. Считается, что замерзание — один из самых легких видов смерти. Что ж, может, и так. Блейд не чувствовал особых страданий. Ему просто стало все безразлично. Он больше не слышал завываний ветра, злобные мелкие снежинки не кололи ему кожу. Лишь разум инстинктивно не желал угасать, но и ему было долго не выдержать. Ричард сделал все, что мог. Еще никому не удавалось победить Север в одиночку, не имея даже пары штанов. Ситуация абсолютно безвыходная. Странно, что проклятый датчик этого не понимает. Чего он ждет?! Минуты шли, а вокруг по-прежнему была ледяная пустыня с глыбами торосов, и снег, и темнота. Сознание угасало…
Блейд очнулся от того, что почувствовал, как кто-то весьма бесцеремонно пытается вернуть его к жизни. Побежденное, сдавшееся тело вовсе не хотело этого. Левый бок мучительно заболел. Блейд с трудом приоткрыл глаза — смерзшиеся ресницы едва позволили ему сделать это — и скорее понял, чем увидел, как кто-то яростно растирает его предметом, похожим на кусок грубой дерюги.
Разведчик откинул голову назад и попытался задать вопрос, но скованные морозом губы отказывались повиноваться. Чья-то рука подхватила Ричарда под затылок, и он услышал металлический скрежет. Лезвие ножа разжало ему зубы, и тягучая жидкость полилась в глотку. Блейд судорожно вздохнул, но ничего не случилось. Это был не спирт, и вообще не алкоголь. Жидкость напоминала скорее жир какого-то животного — вязкий, маслянистый.
Сделав несколько глотков, Блейд закашлялся, и неведомый спаситель, отняв флягу от его губ, принялся с прежним усердием растирать тело разведчика. Ричард, прислушиваясь к своим ощущениям, попытался пошевелиться. Невероятно! Казалось, что в животе у него разожгли большой костер. Но это пламя не пожирало, а лишь согревало, ласково и обволакивающе. Блейд наконец смог повернуть голову, чтобы взглянуть на неожиданного спасителя.
