Они бросились наутек.
— Что ты сделал? – закричал Хавсер. – Что? Что ты ему сказал?
Мурза не мог ответить. Изо рта у него текла кровь.
Пальцы солдата впились в руку, словно крюки. Испугавшись, Хавсер толкнул его. Он просто хотел, чтобы тот отошел в сторону и дал ему пройти. Вместо этого боец пролетел несколько метров и рухнул в кузов грузовика на груду ящиков с прорезиненными краями. Позвоночник и плечи приняли на себя первый удар, а череп раскололся о крышку верхнего ящика. Затем боец перелетел через него и, будто мешок с камнями, упал на землю. Он свалился прямо в твердый снег, разбив пластековый респиратор.
В это же время другой боец попытался ударить Хавсера в висок. Удар показался ему удивительно показушным, словно солдат хотел играть честно и дать ему шанс уклониться. Хавсер выставил ладонь и поймал его кулак. Его рука слегка дрогнула. Он почувствовал, как ломаются пальцы и трещат костяшки. Чужие.
Третий человек попробовал размозжить ему голову гаечным ключом. И вновь Хавсеру показалось, что боец делает это чересчур медленно. Красивый удар, которому, несмотря на всю изящность, не судилось попасть в цель. Хавсеру вовсе не хотелось, чтобы его огрели ключом. Он рефлекторно взмахнул рукой, чтобы отбить удар солдата.
Боец закричал. Казалось, в его руке внезапно образовался второй сустав. Кожа на месте удара встопорщилась, словно пустой носок. Солдат упал на снег, и ключ бессильно выпал у него из рук.
Остальные разбежались кто куда.
Медведь ждал его у посадочной рампы «Грозовой птицы».
— Ты опоздал, — прорычал он.
Хавсер протянул ему маяк.
— Но ведь пришел.
— Еще немного, и мы бы улетели без тебя.
— Не сомневаюсь.
— Ты пахнешь кровью, — принюхался Медведь.
Седьмая глава: Длинный Клык
Решение проблемы Тишины у ярла Огвая было столь же прямым, сколь и эффективным. Получив от командующего экспедиционного флота согласие на передачу контроля над зоной боевых действий, он привлек к работе своих железных жрецов.
На вычисление и подготовку у них ушло около двух дней. К тому времени высадившийся ранее контингент сил был эвакуирован с поверхности планеты.
На третий день, сочтенный советникам ярла наилучшим, железные жрецы показали результат своей работы.
Серия колоссальных направленных взрывов сорвала ремонтный док с орбиты. Следом за ним, сияя в резких солнечных лучах, вился след из покореженных металлических обломков. Док пролетел над оранжевой поверхностью мира, будто крошечный близнец планеты, пойманный в силки гравитации. Они танцевали, словно пара вращающихся шаров, как два ярко раскрашенных волчка.
Потребовалось восемнадцать полных витков по орбите, чтобы случилось неизбежное – катастрофа. К тому времени обломки сформировали вокруг планеты прекрасные коричневые нити, словно тончайшие кольца вокруг газового гиганта. Из-за трения и атмосферного торможения[107] док начал пылать, а его структура – разрушаться. При падении он полыхал, словно раскаленный в кузнице слиток металла: сначала пепельно-красный, затем розовый и под конец слепяще-белый от жара. Его плавный величественный спуск с орбиты был томительно медленным.
Он упал, словно дурная звезда. Уж кто-кто, а Хавсер знал. И это падение было худших из всех, что ему приходилось видеть.
Металлическая глыба рухнула на ледяное поле между двумя громадными башнями, которые высились приблизительно в шестистах семидесяти километрах друг от друга и простояли здесь, должно быть, тысячи лет. Сначала была вспышка света, а затем сияние, которое стало стремительно расползаться, подобно солнечным лучам по льду. Сияние вздулось слепящим, расширяющимся во все стороны куполом, испарившим лед и смахнувшим башни, словно деревья во время урагана.
Столкновение вызвало вспышку смертельного инфракрасного излучения. Извержение выбросило в атмосферу огромные тучи темной пыли и серной кислоты. Полыхающие обломки, извергнутые при мощнейшем ударе, обрушились на землю, усиливая огненную бурю.
Тра собралась на посадочной палубе корабля, чтобы на нескольких огромных экранах, обычно использующихся для инструктажей, посмотреть на смертельный удар. Здесь были также трэллы и палубная команда. Некоторые все еще держали инструменты, тряпки или даже оружие, которое они чинили или чистили.
Во время неторопливого спуска на палубе царило молчание, которое временами нарушалось нетерпеливым бормотанием или шепотом. Когда же столкновение наконец произошло, Волки будто взорвались. Бронированные ботинки загрохотали по палубе в унисон с рукоятями молотов и секир. Мечи застучали о штормовые щиты. Некоторые откинули головы и завыли.
Шум стоял оглушительный. Сквозь Хавсера словно прошла ударная волна. Вокруг него ревели бронированные гиганты. В их оскаленных ртах сверкали клыки и плотоядные зубы[108], меж которых брызгала слюна. Удлиненная, похожая на морду, форма лиц фенриссцев никогда не была для Хавсера более очевидной.
Но в действительности он понял это позже. Там, на посадочной палубе в пылу момента, его будто захлестнуло звериными звуками. Яростное ликование Волков разрывало барабанные перепонки. Крики словно вошли в грудь Хавсера когтистыми пальцами. Закутанные в балахоны фенрисские трэллы и даже некоторые члены команды также начали выть и кричать, потрясая кулаками. То был воистину варварский и первобытный рев.
Когда Хавсер понял, что больше не выдержит, он запрокинул голову, закрыл глаза и завыл вместе с остальными.
Под конец планету оросил кислотный дождь, а затем начала разрушаться стратосфера[109]. «Грозовые птицы» Тра направлялись прямиком в ядовитую пыль, в обесцвеченное дымное море, внутри которого то и дело вспыхивали молнии.
Темные корабли с широкими крыльями напомнили Хавсеру их тезок – черных, как грозовые облака, воронов, которые спускались в сожженное сердце разрушенных древних городов Тишины.
Когда он сказал об этом Волкам, те спросили, что такое «вороны».
На усмирение у них ушло три недели по корабельному времени. «Времени, чтобы узнать кое-что», — решил Хавсер. И что-то из этого будет о нем.
Сказаний становилось все больше. Одни приносили с собой отряды, которые охотились в подземельях, другие рассказывали воины из резерва, которые они узнавали из уст пересказчиков.
Некоторые были героическими сказаниями о сражениях. Иные же казались Хавсеру чрезмерно приукрашенными и преувеличенными. Истории мёда – так называл их Эска Разбитая Губа. Сказания, раздутые смертоносной силой фенрисского топлива.
