Тот в ответ только загадочно крякнул и обреченно махнул в сторону "гостевого дома".
— А я вам еще на кантеле сыграю, — пообещал музыкант, порывом легкого бриза от озера донесенный до обустроенного лежбища. Хотел добавить еще какую-нибудь располагающую фразу, но запнулся на первом же слоге и потерял сознание.
Хозяин некоторое время постоял рядом с уснувшим парнем, вздохнул и пошел к себе в добротную хижину. Свалился на голову работничек, завтра надобно его спровадить, нечего разрушать столь бережно хранимое одиночество отшельника.
Но Родя не ушел ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Так уж сложилось, что его навыки оказались очень востребованы в этой дикой первозданной глуши. Александр, такое имя было у чудотворца, даже тихонько, вполголоса, чтоб никто не слышал, поблагодарил Бога за помощника. Родя об этом, конечно, не догадывался. Он делал то, что умел делать лучше всего: рыбачил и играл на странном музыкальном инструменте, выдаваемом за кантеле.
Проснувшись первым утром, парень очень долго не мог понять, где он и по какому праву? Солнце еще только собиралось вставать, по глади озера безнаказанно чертили узоры плавники лещей, и это было вызовом. Родя в отчаянье огляделся: где-то на берегу обязательно должны быть такие специальные штучки, посредство которых можно выманить наглых лещей прямо на берег. Штучки, конечно, были, но в таком состоянии, что не только лещи, но и пескари от их вида могли утонуть в полном восторге.
Перебирая лишенные надежной безвыходности катиски, дырявые сети и спутанные лесы с крючками, Родя удивился: как можно все это бросать в таком непотребстве, когда у леща идет жор — вон, сколько их безнаказанно плавает, только бери. В спешке приведя в порядок одну снасть, он вытащил из-под камня возмущенного таким обращением червя, засадил его на не слишком искусно сделанный крючок, плюнул, приводя в чувство, и забросил аккуратно в намеченное между раскинувшимися листьями кувшинок место. Хорошо, хоть леса была привязана к ровному и легкому, как хлыст, удилищу. Родя не успел оценить его гибкость и крепость, как уже пришлось делать подсечку: что-то большое и сильное заглотило несчастного червя, зацепившись губой за крючок.
Рыбак, оценив по достоинству противоборство, начал выводить рыбину из глубины. В самом деле, не ондатра же на червяки бросается! И не бобер! Главное — не давать слабины, иначе может случиться печальный для лесы рывок, чреватый ее обрывом. Руки Роди действовали самостоятельно, ноги им помогали, а голова только сопереживала, правда, недолго.
Подведенный под берег широкий, как лист лопуха в бурьяне, лещ хватанул выпяченным трубочкой ртом воздух и несколько утратил прежнюю прыть. То, что его можно теперь брать голыми руками, было несколько самоуверенно. Рыба была в состоянии еще не один раз мощно и резко изогнуться, оборвать к чертям собачьим снасть, уплыть на глубину и оттуда пускать пузыри: что — съел? Конечно, боевого задора у нее уже было не так много, но чем же ее брать — ногами, что ли? Родя изловчился и метко засунул три пальца прямо под жабры, когда рыбина в очередной раз открыла рот, словно в удивлении. Лещу этакая фамильярность не понравилась, но он уже летел на берег, оторванный от родной стихии.
— Вот так! — сказал довольный Родя.
— Вот как? — сказал удивленный чудотворец Александр.
А лещ ничего не сказал, он пошевелился разок всем своим большим плоским телом и возмущенно выпятил губы в трубочку. Его песенка была спета.
— Чего же боезапас у тебя в таком порядке? — возмутился хозяину Родя. — Точнее — в беспорядке?
"Старец" почесал за ухом: да, такая вот лажа, все откладывал, все некогда было — то купальня, то медитация, то дом закончить.
— Знаешь, что? — внезапно в его голову пришла мысль. — Ты вроде бы купальню хотел помочь построить. У меня предложение.
— Ладно, согласен, — пожал плечами Родя.
— Ты понял, что я хотел тебе предложить?
— Так чего уж тут непонятного, — сказал парень и добавил. — Начну прямо сейчас, пока вся рыба на дальний кордон не ушла.
Роде удалось поймать еще одного подводного красавца, прежде чем солнце встало, окрепло и отправило всех лещей на санитарно-курортное лечение в самую глубину набираться сил до вечера, пускать пузыри и лениво шевелить плавниками. Тут любая наживка, пусть даже самый жирный и заплеванный червяк, бессильны: они и ухом не поведут, чтобы откусить хоть самый маленький кусочек. Тем более что и ушей-то у них нет.
Днем Родя правил катиски, поглядывая время от времени на нуждающиеся в теплоте его рук сети. Работы на неделю. Незаметно подкрался вечер, о котором вострубили самые верные приверженцы сумерек, прохлады и безветрия — комары. Получалось у них неплохо, можно было оглохнуть или захлопать себя по бокам и шее до синяков. Потянуло ароматным дымком — это "старец" развел специальный костер, подбрасывая в пламя подсушенную траву с ярко желтыми цветочками. Родя оценил свое состояние и пришел к выводу: так можно и задохнуться, и достал рукотворную арфу. Комарам, видать, тоже пришлось туго — много ли им нужно, паразитам? Они закашлялись, и на фасеточные глаза набежали слезы, а сопли размазались по острым носам. В силу этих объективных причин у них терялся навык летать, приносить боль и страдание своим зудением и пагубной привычкой втягивать в себя чужую теплую кровь. Комары попадали на землю и принялись по ней беспомощно бегать. Но тут, откуда ни возьмись, набежали муравьи, числом миллион или два и принялись хладнокровно избивать назойливых насекомых. Им-то муравьям, любой дым нипочем, а если припечет — схватят первую же попавшуюся личинку — и в бега.
— Я ни разу за морем не был.
Сердце тешит привычная мысль:
Там такое же синее небо
И такая же сложная жизнь (песня группы "Воскресенье", примечание автора).
Привлеченный диковинными звуками музыки откуда-то из дыма вынырнул чудотворец Александр. Родя сидел на высоком камне в свободной от дыма зоне и задумчиво дергал струны своего инструмента. Когда песня кончилась, "старец" сказал:
— Теперь несколько дней гнуса не будет.
То ли он имел в виду волшебство музыки, сражающее даже насекомых, либо тлетворное воздействие задымленности. Попросить сделать уточнение музыкант отчего-то не решился.
Он вздохнул и убрал кантеле в мешок. Музицировать дальше решительно расхотелось. Рыбу ловить и сети чинить — тоже. Захотелось выпустить на волю изловленных лещей, да тем уже отпилили головы, и вряд ли в таком виде им захочется плавать в озере — раки засмеют. Захотелось немедленно сняться с места и уйти, куда глаза глядят. И еще захотелось слегка погоревать. Но домой возвращаться не тянуло!
