На борту светились сотни иллюминаторов. Исходивший из них свет был ярче, чем свет судна виленджи. Может быть, это и не был космический город, но вновь появившийся корабль расширил скудные представления Уокера о ценностях галактической архитектуры. Впрочем, Скви, как и следовало ожидать, не стала ничему удивляться. Но через некоторое время и она была вынуждена признать свое поражение. Отвернувшись от светового пульта управления, она знаком велела Брауку опустить себя на пол.
— Панель управления кораблем больше не отвечает на мои действия. Отказал либо пульт, либо механизмы, которыми он управляет. Я ничего больше не могу сделать.
— Значит, так тому и быть. — Джордж обвел взглядом троих своих товарищей. — Все, что мы делали, пропало даром. Виленджи вскроют эту вспомогательную посудину, как банку собачьего корма, и через пару часов мы все окажемся там, где были. В своих клетках.
Несмотря на всю решимость Уокера не возвращаться в плен, он теперь не знал, что делать, чтобы избежать неминуемой участи. Браук может погибнуть сражаясь, захватив с собой одного-двух виленджи, хотя и это представлялось маловероятным. Несомненно, их тюремщики извлекли уроки и примут меры предосторожности, прежде чем попытаются захватить в плен исполинского туукали. Что же касается его самого, то едва ли он сможет оказать достойное сопротивление существам ростом семь футов и весом фунтов на сто больше, чем он. Но единственное, чего он не хотел, не хотел всеми фибрами своей души, — это сдаться без боя и покорно вернуться в загон. Но что он мог сделать? У него с собой не было даже старого бритвенного лезвия, которым можно было обороняться. Даже Джордж может укусить виленджи за нижний клапан, прежде чем его запеленают и обездвижат. Он, Уокер, не сможет даже этого.
Они ждали конца в тишине: подавленный человек, покорившийся судьбе пес, погруженная в свои мысли к'эрему и печальный туукали. Странная четверка, существа, объединенные стремлением к свободе и ненавистью к похитителям. Уокер мысленно изо всех сил старался смириться с неизбежным. Они доблестно сопротивлялись, думал он. Это был великолепный побег. Наверное, беспрецедентный за всю историю виленджи. Некоторые похитители были мертвы, многие претерпели неслыханное унижение. Они достигли большего, чем могли ожидать. Что же касается будущего, то о нем Уокер старался не думать.
Пока события развивались так, что у него было много времени, чтобы не думать о том, что их ждет.
Внутренний люк шлюза был заперт. Замок наружного люка был еще цел. Они продолжали дрейфовать между двумя кораблями — огромным и исполинским, — как муравей, зажатый между передними ногами слона. Никто не пытался с ними связаться. Не один Уокер был поражен затянувшимся спокойствием.
— Все это очень странно, — вдруг заволновалась усевшаяся на пол и притихшая на время Скви.
Она вдруг приподнялась над сплетением щупалец. Серебристо-серые глаза внимательно уставились на заигравшие лучи пульта управления. Уокер, хотя и заметил возобновившееся движение лучей, не придал ему никакого значения, думая, что это нечто обыденное и рутинное. Но было заметно, что Скви придерживается иного мнения.
— Такое впечатление, что кто-то с кем-то переговаривается. Но при этом никто не обращается к нам. Но мне кажется, что предметом переговоров является наше присутствие здесь.
— Они, вероятно, задумались, и, говоря между собой, решают, что случилось. — Браук сидел прижавшись к стене, скрестив четыре массивные верхние конечности перед зияющей, усыпанной треугольными зубами вертикальной пастью. Глазные стебли опустились почти до пола.
— Скорее бы они сдвинули свои остроконечные головы и что-нибудь решили. Я уже устал ждать, — дерзко пропищал Джордж.
Скви бросила на пса убийственный взгляд:
— Ты уже устало от свободы, маленькое четвероногое?
Пес в ответ ощетинился и зарычал.
— Как тебе понравится, если я попробую на вкус одно из твоих похожих на веревки щупалец? Посмотрим, не устанешь ли ты от этого?
— Мы ничего не достигнем, если передеремся между собой, — зло произнес Уокер. Он попытался уцепиться за что-нибудь оптимистичное. — Может быть, у них возникли трудности, и они не могут войти сюда. Может быть, то, что сделала Скви, нарушило программу, и теперь они решают, что делать. Если они не смогут войти и замки открываются только изнутри, то мы сможем, в конце концов, поторговаться.
— Может быть, они решат, что мы не стоим таких усилий, и разнесут нас на молекулы, — печально произнес Браук. — Грустные тревоги, утешительное созерцание, волнующе трагический конец.
Скви вздрогнула, Уокер сумел сдержаться. Что подумал Джордж в ответ на излияние туукали, так и осталось тайной.
— Конечно, они настолько возмущены нашим бегством, что готовы исключить нас из реестра своего живого товара, — сказала Скви, — но я сильно сомневаюсь, что они готовы сделать то же самое с такой ценной и важной вещью, как спасательный корабль, который мы сейчас занимаем. Что же касается возможности того, Марк, что моя работа неожиданно загнала их в тупик и поставила под сомнение возможность нашего захвата, то я не сомневаюсь, что она могла вызвать смятение и растерянность среди таких низших существ, как наши похитители. Однако с большим сожалением я вынуждена констатировать, что неуместны надежды на то, что это будет чем-то большим, нежели временная отсрочка нашего захвата. Возможно, виленджи медлительны, но на своем простом уровне они весьма компетентны.
Словно в подтверждение слов к'эрему, в дальнем конце сферической пассажирской каюты раздался громкий скрежещущий звук. Кто-то открывал замок внутреннего люка. Уокеру едва не стало плохо, когда до него вдруг дошло, что открытие внутреннего люка отнюдь не означает, что закрыт наружный люк. Если же он открыт, то в течение считаных секунд весь содержащийся в спасательном корабле воздух — до последней молекулы — будет высосан в открытый космос — вместе со всем незакрепленным содержимым кают. Например, с ним самим. Но с этим уже ничего нельзя будет поделать. Остается набраться мужества и держаться.
Поднявшись на нижние конечности, Браук встал и вышел вперед, приготовившись к тому, что их ожидало. Нисколько не стесняясь, три его товарища встали позади него. Уокер не стал затруднять себя психоанализом и попытками объяснить это их действие. Конечно, у них не было ни малейшей возможности прорваться к выходу мимо хорошо вооруженных и подготовленных виленджи. Но Уокер был полон решимости попытаться.
Замок перестал вращаться, и внутренняя окружность люка начала открываться. Пальцы Уокера сжались в кулаки, и мысленно он пожалел, что в них ничего не зажато: камень, дубина, что-нибудь тяжелое, чем можно было бы размахнуться. Любой предмет, который можно было бы метнуть во врага. Что-нибудь, чем можно было бы ударить по пурпурным головам и отросткам с присосками. Но ничего такого в каюте не было. Перед концом он мог обрушить на головы виленджи лишь поток проклятий.
