Впервые с момента похищения перед Уокером по-настоящему замаячила надежда. Он и сам не мог толком сказать, на что он надеялся, но, лишенный столько времени всего, он был готов теперь принять любой дар судьбы. Во всяком случае, он был благодарен судьбе за то, что здесь не было видно ни одного высокого, шаркающего по полу виленджи.
Их привели в большое, размером с грузовик, помещение, стены которого были выкрашены (оштукатурены, обмазаны или облиты — этого Уокер не мог до конца понять) в традиционный, видимо, для серематов белый цвет. В стенные панели были вставлены вертикальные серебристые полосы — были они декоративными или несли какую-то функцию, Уокер не понял. Полосы мягко засветились, и Уокер ощутил приятное покалывание в коже. Он подавил желание почесаться, чтобы не сделать что-либо неприятное хозяевам. Уокер почему-то, хотя у него не было для этого никаких оснований, начал думать о серематах как о хозяевах, а не как о тюремщиках. Призрак надежды не покидал человека.
Уокер не ощущал движения, но у него сложилось впечатление, что эта каюта — транспортное средство для перемещения по кораблю. Естественно, подумал Уокер, на таком огромном корабле такой внутренний транспорт просто необходим. Когда они вышли из помещения, то оказались в другом коридоре, который был ниже и уже предыдущего. Серематов здесь было меньше, а их взгляды задерживались на незнакомых пришельцах дольше.
Охранники (или проводники) провели их в другое помещение — Браук едва смог протиснуться сквозь входной проем — и оставили одних. Оказавшиеся в помещении с белыми стенами без иллюминаторов и окон, четверо друзей принялись ждать, что будет дальше. Постепенно их стало одолевать беспокойство, но тревоги они не испытывали. Что бы ни сделали с ними серематы, это не могло быть хуже того, что они уже пережили.
— Я бы с удовольствием чего-нибудь попил, — пробурчал Джордж.
Через несколько секунд в белой стене открылась дверь, и в помещение бесшумно вкатились три канистры. Открыв простые крышки, пленники увидели в канистрах воду, какой-то крепкий алкоголь, а в третьей канистре находилось что-то напоминавшее, по мнению Уокера, окрашенную синим красителем перекись водорода. Все четверо по очереди напились воды.
Откинувшись к стене и вытирая с подбородка капли воды, Уокер принялся придумывать метафору окружавшей их белизны. В конце концов он решил, что их положение больше всего напоминает положение людей, запертых в огромном тюбике зубной пасты. Правда, Уокер не мог сообразить, кто такие серематы — бактерии или борцы с кариесом. Аллегория ему не понравилась. Мало того, она его расстроила. Помимо явной инфантильности метафоры, Уокера разочаровала неспособность придумать что-то лучшее. Туукали подытожил положение более изящно:
— Что может быть хуже, чем чахнуть в этом месте и питаться воздухом.
Печальный Браук хотел было попробовать на прочность дверь и проверить, заперта ли она, но потом передумал. Даже если ему удастся покинуть помещение, то куда он пойдет? Идти было некуда. Он ничего не увидит, кроме стен цвета слоновой кости и множества тройственных серематов.
По прошествии еще нескольких часов дверь наконец снова открылась, и пленники ничуть не удивились, увидев троих серематов. Двое из них остались стоять в дверях — наблюдатели они или охранники, Уокер так и не понял. Третий серемат вошел в помещение и приблизился к тесно стоявшей четверке. Этот серемат был необычайно высок — неподвижная треугольная голова доходила Уокеру до груди.
— Я — благородный Тжарустатам мужского пола. Мне выпала задача попытаться разобраться в том, с чем мы столкнулись.
Прежде чем Уокер, Джордж или Браук успели отреагировать, вперед выкатилась Скви.
— Я — Секви'аранака'на'сенему, женщина к'эрему. Эти представители двух других солнечных систем и трех биологических видов — мои товарищи по несчастью. Что бы ни последовало дальше, я прошу вас не использовать против них примитивность их повадок и мышления. Они не виноваты в том, что родились такими.
Два глаза — центральный и правый — принялись рассматривать Скви, в то время как левый глаз продолжал держать в фокусе Уокера.
— Что мы обратим против них, а что — за, еще предстоит решить. В ближнем космосе был установлен контакт с встречным кораблем. Кораблем управляют виленджи, вид, который нам известен. Мы не очень хорошо с ним знакомы, но знаем, что они действуют внутри границ галактической цивилизации.
Треугольное тело слегка повернулось, и теперь все три глаза смотрели на Уокера. Прежде этот чужеродный, инопланетный взгляд вселил бы в него панику, но после того, что пережил Уокер за прошедшие месяцы, он не испытал ни малейшего волнения. Слишком часто он был объектом внимания со стороны чуждых окуляров, чтобы еще один, или даже три глаза вызвали у него страх.
— Вспомогательное судно, с которого вы были эвакуированы, мы обнаружили в процессе его отделения от основного корабля виленджи. На последнем нам удалось зафиксировать эманацию признаков гнева и тревоги, в то время как вспомогательное судно подозрительно молчало. После сближения с вами командир решил осмотреть судно и оказать помощь экипажу, если на судне возникли какие-то проблемы. Ответ виленджи на наше корректное предложение был… странным и сбивчивым. Виленджи настаивали на немедленном возвращении им вспомогательного судна вместе с его содержимым. Когда же мы вежливо предложили свои услуги по осмотру и оценке состояния содержимого судна, они ответили, что это не нужно, а возможно даже, опасно. Прицельное зондирование помещений вспомогательного судна, — продолжал Тжарустатам, — показало присутствие на нем четырех активных жизненных форм — вас. Это не показалось командиру опасным, и, вопреки протестам виленджи, командир решил выслать на судно поисковую группу с целью его осмотра. — Тжарустатам поднял вверх все три верхние конечности и сделал жест, столь же чуждый Уокеру, как и сам инопланетянин. — Итак, теперь вы здесь. Рассказывайте. — Неожиданно замолчав, серемат стал ждать ответа.
— Мы должны многое рассказать, — без колебаний заговорила Скви. — В качестве вступления я бы начала с исчерпывающего перечисления…
— Попрошу вас. — Серемат перебил к'эрему. Щупальца Скви задрожали от обиды и возмущения, когда Тжарустатам выразительно посмотрел на Уокера: — Говорите.
— Это человек, примитивное существо, захваченное на одной из окраинных планет, — упрямо сказала Скви, — существо недостаточно развитое для того, чтобы…
— Повторяю еще раз, — автоматический переводчик, имплантированный в мозг Уокера, сумел передать твердость интонации, — я спрашиваю двуногого.
