Степан Мазур - Клятва рода

— Неужели я дожил до того момента, когда великий Живо сошёл с ума? — Донеслось от потолка. И лицо Меча скривилось. Давление повысилось.

Скорпион поднялся. Медленно и неторопливо в руках стали собираться атомы меча Славы. В картине, что наблюдал в задымлённом помещении, всё было предельно ясно и настолько же сложно.

"Во-первых, телепорт без объяснений. Если бы отец не доверял Живо, вряд ли бы мы были в Индии. Значит, что-то в последнее время резко изменилось в отношении. А, значит, корёжит сам баланс. Во-вторых, воздействие на разум Сёмы. Зачем богу прошлого Сёма? И почему он его руками пытался убить меня? В-третьих, что за Стератель, про которого говорил Меч? И почему он вмешался в бой непосредственно? Имеет свой интерес или в имени брата действительно больше нарицательного, чем он есть на самом деле?".

— Ты не убьёшь его, Скорп! Он старее меча Славы. Оставь этот старый пыльный халат с костями мне. Я вытрясу пыль. Сам же займись послушниками. Они его…питают, — на последнем слове Меч закашлялся, кровь изо рта усилилась.

Скорпион собрал меч и повернулся к ближайшему послушнику. Кошачьи глаза по-прежнему сверкали в темноте. Только стали ярче. Почти горели. Раздумывая, как бы оглушить безмолвных "энергопередатчиков", едва не пропустил момент, когда все как один монахи бросились на него.

Люди в светлых набедренных повязках не были такими робкими "распевателями" мантр, как казались на первый взгляд. В тощих телах силы и мастерства боя оказалось вполне достаточно, чтобы меч взвился в воздух, и тело ощутило боль костяных кулаков.

— Дай мне меч!

— Он сожжёт тебе руки!

— Не спорь, если хочешь выжить. Просто поверь мне.

Плечо обожгло. Орёл взмыл под своды, хватая когтистыми лапами подлетевший от удара меч. Скорпион, обжигая связки и через силу заставляя тело работать, вышел в скоростной бой. По помещению пошёл гулять хруст костей и вскрики.

Меченый отлип от потолка и прыгнул на встречу подброшенному птицей мечу. Ладонь поймала рукоять, и человек в чёрном серебристой молнией бросился на Аватара.

Скорпион сшиб очередного монаха и получил удар сзади под лопатку. Дыханье сбилось. Сердце обидно рвануло в грудь, отдав болью. И тут же болью заговорило всё тело. Удары посыпались десятками. Не мешая друг другу, монахи взяли в кольцо и стали одним механизмом молотилки. Только долгие годы кропотливых тренировок, энергетическая рубашка и огромная сила воли не позволяли рухнуть. Сергей понимал, что больше возможностей встать не будет.

— Используй свой тотем скорпиона не как защиту от яда, а сам стань ядовитым для других. Заставь тотем выделять яд на кончики пальцев. Тебе он вреда не принесёт, — снова передал Меченый.

Не задавая самому себе вопрос "как", Скорпион, вращаясь волчком, отбиваясь и нанося удары, послал импульс к низшему тотему. Татуировка вод изодранной одеждой воинственна поводила жалом, просеменила вдоль предплечья и исчезла в теле.

Перед глазами Сергея плыло. Лёгкие разрывали грудь, молоточки стучали в ушах. В толпе обступивших монахов, хоть и сбивая тех с ног, не видел, как с потолка свалился брат и меч рассёк волной весь пол, где сидел Живо. Только Аватар исчез, чтобы встретить противника за спиной.

Меч повернулся к безмятежному Аватару. Потрескавшиеся от давления у потолка капилляры на белке глаз сделали его похожим на вампира из книг про тёмных созданий тьмы и ночи. Добавив багровым глазами отражения внутреннего огня, он оскалился:

— Ну что, старичок. Зажился на свете то? Даже брахманы должны знать своё место в иерархии… что повыше.

— Не мели чепухи, Меченый. Каждый проснувшийся сам для себя определяет время. — Живо сбросил подобие халата, оставшись в одной набедренной повязке. Голубые глаза запылали синим. Плечи хрустнули и руки стали немного длиннее, тело потянулось к потолку. Грудная клетка напряглась и явила миру вторую пару рук и почти тут же третью. В ладонях бледным светом засияла пара мечей, секир и булава. Верхняя левая рука осталась свободной, поднятая на уровне лица.

Совсем мрачное помещение озарилось светом незримых факелов. Брат Скорпиона расплылся в хищнической улыбке:

— Люблю огонь. А ты, многорукий? Кстати, ты же изначально не человек? Выродок гекатахантеров? Валил бы в свой Тартар вместе с родней. Нет же, людьми управлять удобнее.

Губы живы почернели и застыли плотной линией. Лицо засияло белым. Тело покрылось не естественной синевой.

Удары Скорпиона стали вялыми и почти перестали наносить значимый ущерб монахам. Почти не чувствуя рук, в очередной раз мягким блоком ушёл от удара и поднырнув под монаха, щёлкнул того по щеке. Силы почти иссякли. На апперкот и "каменные пальцы" не хватало сил. Ожидал последнего удара в висок и тьму смерти… И какого же было удивление, когда вспыхнувшие факела обозначили раскинутые по помещению тела, корчащиеся в судорогах. Монах, которого коснулся последним, сдирал с лица кожу, словно на неё попал яд.

Сергей застыл, прогоняя мух пред глазами и нелепо взирая на зеленоватые выделения на кончиках пальцев и костяшках.

Белый свет за спиной заставил повернуться. Сергея едва не пробрала дрожь,

когда перед глазами, поигрывая железом, вырос шестирукий бог древности. Возвышаясь на четыре головы над братом с пылающим мечом Славы — но, что странно, не обжигающим его руки! — великий стоял и выслушивал оскорбления Меченого. Это продолжалось недолго. Секиры и мечи поднялись над головою, и Скорпиона сшибло с ног волной отдачи. Меч и Жива сорвались в танец боя с такой скоростью, что тела по помещению раскидало торнадо.

Скорпион, пригибаясь от сильного шквального ветра, что вопреки природе выл внутри помещения, пополз на карачках к Сёме.

"Наступят и не заметят же. Что за жизнь?".

Подтащив к себе бессознательного братишку, Скорпион прислонился к стене и устало наблюдал бой. Скорпион на плече вернулся на место. Орёл, сбитый ветром, как обезумевший камнем врезался в грудь. Тело заныло. Мышцы стали ощущаться раскалёнными прутьями внутри тела. Это калёное железо жгло и зудело укусами тысяч пчёл. Лёгкие срывались в сухой кашель. Кровь на губах засыхала струпьями так быстро, словно он был батареей. Наверное, и был. Любой нормальный человек, прислонивший бы сейчас руку к его лбу, ощутил бы температуру за пределами старого ртутного градусника. Но все эти последствия яда и сверхскоростного боя ничего бы не значили, если бы не сердце, которое начало барахлить гораздо ощутимее, чем до этого. Боль и удары, отдающиеся не только в горле и рёбрах, но гуляющие по всему телу. Гипоталамус видимо сошёл с ума от перегрузок и не спешит снижать температуру тела.