А как это?
В учении брахманов сказано, что муж после смерти либо сжигается, либо хоронится, либо разлагается. Перейдя после разложения в небытие, он оставляет тело и принимает бестелесную форму. И в соответствии со своими добрыми и дурными деяниями он входит в другую утробу. Смертный достигает высших миров подвижничеством, щедростью, спокойствием, смирением, скромностью, простотой и состраданием ко всем существам. Значит, для тебя, родившегося в варне вайшьев, не закрыт путь в иные варны!
Но как же его найти?
Трудись, не покладая рук, соблюдай дхарму, выполни долг перед предками, и в следующей жизни ты будешь вознагражден воплощением в ту форму, к которой стремится твоя душа сейчас.
Я не хочу ждать столько времени. Неужели в старых песнях не сказано, как стать брахманом?
Старик опять закрыл глаза и несколько минут сидел молча, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. Вспоминал ли он древние песни или давал понять, что разговор окончен, я не знал, но продолжал сидеть на согнутых коленях, почтительно храня молчание. Наконец он вновь открыл водянистые глаза — зрачки серого цвета, как обмелевший пруд. Седые густые брови нависали, словно осока, выгоревшая на солнце. Но глаза смотрели осмысленно, даже с издевкой.
— Вот что гласят песни: «Ученик, принявший обет, достигает цели, если он приступает к учебе, когда его позовут, если он не требует понужде ния, а встает раньше и ложится позже учителя, если он ласков, обуздан и тверд, внимателен и спо собен. Стойкий в обетах аскет пьет одну только воду, обуздывает речь и мысль. Он воздерживает ся от еды, в течение шести месяцев стоит наодной ноге, питаясь только ветром. И по прошествии тридцати лет он отправляется на небо, покрытый славой своих подвигов».
Старик закончил распевную речь и посмотрел мне прямо в глаза. Увидев там откровенное недоумение, он улыбнулся:
— Вот так становятся риши. Не кажется ли тебе, что лучше свою жизнь потратить на возделывание рисовых полей и рубку сахарного тростника, как и надлежит тебе в силу твоего рождения, чем пытаться пересилить карму? Ради чего? Брахманы истощают себя аскетическими подвигами, кшатрии рано погибают в битвах, а мы, вайшьи, благоденствуем. Посмотри на своих друзей. Они радуются хорошему урожаю, отдыху после работы, чаше хмельного тодди на деревенском празднике, огненному танцу девушек.
У тебя есть все, чтобы быть счастливым, а ты все ходишь вокруг вечных вопросов, как буйвол, запряженный в ярмо, вокруг столба на обмолоте зерна.
Старик, помнивший рассказы брахманов, нашел во мне благодарного слушателя. С той поры я часто заходил к нему в хижину, приносил связку бананов или кокосовый орех, смиренно садился на пол хижины и слушал новые истории о царях, воителях, о подвигах богов и великих риши. Мой отец надеялся, что эти беседы окажут на меня благое влияние. По мне — так оно и вышло.
Сердцем я уже принял зов большого мира. Недостаток знаний с лихвой перекрывался безграничными возможностями фантазии. Даже во сне видел я великанов в блистающих золотых доспехах, летающие по воздуху колесницы богов, бескрайние пустыни, среди которых сшибались в сабельной рубке «бесчисленные армии.
Моя жажда странствий стала просто нестерпимой. Внешне это никак не проявлялось. Даже наоборот, опьяненный своими видениями, я, к радости моих родителей и многочисленных братьев, трудился, как вол. Но потом закончился сбор урожая. Начался десятидневный деревенский праздник с обильными жертвами глиняным богам, что смирно ждали своего часа в небольшом храме на центральной площади деревни. Пылал огонь в светильниках, шипело топленое масло, выливаясь из жертвенной чаши в желтое пламя. Из скорлупы кокосовых орехов мы пили тодди — крепкий напиток, приготовленный из забродившего сока пальмиры. Танцевали вокруг костров под громкий бой барабанов.
В один из этих праздничных дней в нашу деревню пришел странствующий отшельник — риши. Старейшины восприняли это как доброе предзнаменование, такие гости случались у нас не часто! Сначала риши вел долгую беседу со старейшинами деревни, расспрашивал о том, как доятся коровы, сколько рождается детей, м1ного ли родных. Потом рассказывал о том, что делается в большом мире, лечил больных и наставлял молодые семьи. Мой отец принес ему большую глиняную миску, полную риса и соуса из перца и чеснока, и попросил его наставить на путь добродетели своего лишенного покоя сына.
И к удивлению всей общины, странствующий святой долго беседовал с моим отцом, а после пошел и отыскал меня на песчаном берегу реки. Мы сидели довольно долго в молчании, созерцая заходящее светило и слушая шуршание тростника.
Я украдкой разглядывал риши, про себя удивляясь, как такой старый человек может находить удовольствие в странствиях от деревни к деревне по горам, выжженным солнцем, среди пыли и духоты ради разговора с людьми, уступающими ему в мудрости. Вся одежда риши состояла из простой серой накидки и обернутой вокруг бедер шкуры антилопы. Свой деревянный посох и четки он положил рядом на песок и опершись спиной о корявый ствол пальмы, откровенно разглядывал меня. И в его черных, как угли, глазах была крепкая, незнакомая мне сила. Казалось, эти глаза прожигали мои мысли, проникая в душу.
А потом он улыбнулся, и от него повеяло теплом и покоем, сродни тому, что я чувствовал в окружении пальм, реки и солнца. Внимательно рассмотрев меня, старик нарушил молчание совершенно неожиданным вопросом:
И как часто ты смотришь на солнце?
Почти каждый день. На закате оно красиво и не так жестоко, как днем.
А ты задумывался, почему тебя влечет сюда сильнее, чем в храм с образами божеств?
Не знаю, но в деревенский храм я тоже хожу, как все. Только там я не чувствую того, что здесь, — признался я.
Значит, у тебя иной путь. Поля, которые вы возделываете на этой земле — не единственные. Есть другие — Высокие поля. Они сокрыты от телесных очей, но именно на них можно собрать плоды мудрости и утолить жажду духа. Мирами Брахмы зовутся эти поля, потому что с них нисходит на землю поток тонких сил, пронизывающий все живое. Тонкие силы живут в каждом волокне великого древа мира. Они вечны, текучи, всепроникающи, хотя человек и не в силах распознать их привычными органами чувств. Лишь проливаясь на алтари прозревших сердец подобно жертвенному маслу, тонкие силы вспыхивают одухотворенным огнем брахмы.
Откуда ж вы все это знаете, если чувствами ее не распознать?
В мире нет ничего, чего нельзя было бы достичь чувствами. Ты знаешь пять чувств, изначально присущих каждому человеку. Но поколения посвященных еще в глубокой древности открыли в себе особый дар — видеть невидимое. Мы называем это прозрением сердца. Лишь внутренним взором ты можешь различить в привычном мире тончайшие лучи , озаряющие весь мир, и не только увидеть, но и управлять ими, превращать в сияющую силу брахмы.
