— Корвин!
Я решил не обращать внимания на ее крики. Когда я окажусь наверху, то постараюсь заклинить эту проклятую штуковину, даже если падение грозит мне гибелью. Я приготовился к прыжку. Еще немного…
— Корвин!
На какое-то мгновение рулетка потеряла свои очертания, и ее колесо, мелькавшее у меня перед глазами, превратилось в мельничное. Голос, звучавший у меня в ушах, растворился в шуме воды.
Я несколько раз моргнул и пригладил волосы. На землю посыпались одуванчики, а за моей спиной кто-то захихикал.
Я быстро повернул голову.
Она стояла в дюжине шагов от меня — высокая стройная девушка, черноглазая, с коротко подстриженными каштановыми волосами. Она была в куртке для фехтования, в правой руке держала рапиру, а в левой — маску. Незнакомка смотрела на меня и смеялась. У нее были ровные белые зубы, довольно крупные, и веснушки на маленьком носу и высоких скулах. В ней чувствовалась жизненная сила, которая привлекает больше, чем женственность. В особенности такого умудренного опытом старца, как я.
— En garde, Корвин! — сказала она, отсалютовав.
— Какого дьявола! Кто ты такая? — спросил я и неожиданно увидел, что рядом со мной лежит такой же фехтовальный костюм, как у нее.
— Я не скажу ни слова, пока не закончится наш поединок, — ответила она, надев маску и становясь в позицию.
Я нехотя поднялся на ноги. Мне было ясно, что проще удовлетворить ее просьбу, чем спорить. Пусть позабавится. Меня лишь тревожило, что она знает мое имя; и чем больше я на нее смотрел, тем больше ее лицо казалось мне знакомым.
— Будь по-твоему, — сказал я, натянул жилет, поднял рапиру, надел маску и сделал несколько шагов вперед.
Она пошла навстречу, и наши рапиры скрестились. Я позволил ей начать атаку.
Она сделала вид, что собирается нанести прямой удар, а потом неожиданно нанесла его. Неплохо! Ответ мой был в два раза быстрее, но она парировала. Я начал медленно отступать, выманивая ее на себя. Она засмеялась и кинулась в атаку. Фехтовала она просто великолепно и, зная это, старалась показать все, на что была способна. Мне совсем не понравилось, когда ей дважды чуть не удалось пробить мою защиту одним и тем же ударом, а когда на третий раз я встретил ее рапиру батманом снизу, она не по-женски (хоть и не грубо) выругалась, как бы признавая мое превосходство, и тут же вновь атаковала. Я никогда не любил фехтовать с женщинами, независимо от их мастерства, но сейчас понял, что получаю огромное удовольствие. Ее изящество, грациозность и агрессивный стиль боя сказали мне многое о характере этой девушки. Сначала я думал, что мне удастся быстро измотать ее, заставить признать себя побежденной, а потом как следует расспросить. Сейчас же я понял, что не хочу заканчивать поединка.
По-видимому, она не знала, что такое усталость, и это тоже наводило на размышления. Я потерял счет времени, передвигаясь взад и вперед по берегу ручья. Сталь звенела.
В конце концов она опустила рапиру, сделала шаг назад, стукнула каблучками сапог, соединив ноги, и отсалютовала недрогнувшей рукой.
— Спасибо, — Дышала она все-таки тяжело.
Я отсалютовал в ответ, снял маску, расстегнул застежки жакета и совсем не заметил, как она подошла ко мне и неожиданно чмокнула в щеку. Ей даже не пришлось становиться на цыпочки. Не давая мне опомниться, девушка взяла меня за руку и повела за собой.
— Я принесла корзинку для пикника, — сообщила она.
— Прекрасно. Я голоден, как волк. И любопытен, как…
— Я отвечу на любой твой вопрос, — весело заявила она.
— В таком случае, как тебя зовут?
— Дара. Мне дали это имя в честь моей бабушки, — она бросила на меня многозначительный взгляд, словно я должен был понимать, о чем идет речь, и, не желая ее разочаровывать, я кивнул.
— Дара, — повторил я. — Скажи, почему ты решила, что я — Корвин?
— Но ведь ты — Корвин! Я тебя сразу узнала!
— Откуда?
— Вот она где! — Девушка отпустила мою руку, наклонилась и подняла корзинку, стоявшую на выступающих корнях деревьев. — Надеюсь, муравьи туда не забрались. — Она подошла ближе к берегу, выбрала место в тени и расстелила на земле полотенце.
Я повесил фехтовальный костюм на ближайший куст.
— Как ты умудрилась притащить на себе столько вещей? — спросил я.
— Моя лошадь привязана за поворотом ручья. — Она мотнула головой и принялась распаковывать корзинку.
— Почему?
— Я хотела подойти к тебе незаметно. Если б ты услышал стук копыт, сразу бы проснулся.
— Логично.
Она сделала вид, что глубоко задумалась, но не выдержала и захихикала.
— А в первый раз ты меня не заметил. Я…
— В первый раз? — переспросил он. Ей ведь очень хотелось, чтобы я задал этот вопрос.
— Да. Я чуть было на тебя не наехала. Ты так сладко спал! Я тебя сразу узнала и вернулась домой за корзинкой для пикника и фехтовальными костюмами.
— Понятно.
— А теперь садись к столу. И открой бутылку с вином, если не трудно.
Она поставила бутылку рядом со мной, развернула большую салфетку и достала два хрустальных бокала.
— Это — любимые бокалы Бенедикта, — заметил я, усаживаясь и откупоривая бутылку.
— Да. Наливай осторожнее. Чокаться не будем.
— Согласен.
Я наполнил бокалы, и она тут же произнесла тост:
— За встречу друзей!
— Каких друзей?
— Нас с тобой.
— Мы никогда не встречались.
— Не будь занудой, — сказала она и выпила.
— Что ж, за встречу друзей!
Потом мы дружно принялись за еду. Она так упоенно играла роль загадочной женщины, что мне невольно захотелось ей подыграть.
— Где же мы все-таки встречались? задумчиво спросил я. — При дворе великого царя? Или в гареме…
— Или в Эмбере, — ответила она. — Ты…
— В Эмбере?! — Я вовремя вспомнил, что держу любимый бокал Бенедикта, и выразил обуревавшие меня чувства голосом. — Скажи мне, кто ты?
— Ты был таким красивым, уверенным в себе, тобой восхищались все девушки. А я стояла в сторонке, серенькая, маленькая мышка, и поклонялась тебе издали. Серенькая, маленькая, невзрачная Дара, гадкий утенок — спешу заметить, превратившийся в белого лебедя, — влюбленная по уши, с разбитым сердцем…
— И с… — я сказал непристойность, а девушка рассмеялась.
— Разве мы не там познакомились? — невинно спросила она.
— Нет. — Я взял бутерброд с говядиной. — Кажется, впервые я увидел тебя в публичном доме. У меня болела спина, я был в стельку пьян…
— Ты не забыл, любимый! — вскричала она. — Но там я только подрабатывала. Днем приходилось объезжать диких лошадей, чтобы не умереть с голоду.
