— Рупперт, прошу, — заплакала Эдара.
— Прекрати ныть. Если хочешь знать, то я был против, но фон Лондган настоял. Ему нужно быть уверенным, что ты не вытравишь плод. К сожалению, волю в нашем роду без последствий для здоровья подавить нельзя. Вот мы и нашли выход, — проговорил Рупперт, а потом заставил меня посмотреть ему в глаза.
— Зертиш, даже сейчас у тебя не взгляд жертвы. Теперь я понимаю Себастиана. А если так? — спросил он, и на моей шее защелкнулся стальной обруч. — Эта штучка запирает всю магию внутри человека и тебе сестричка такой же. По глазам, Зертиш, вижу, что ты хотела воспользоваться ее источником. К тому же уже скоро вам придётся покинуть темницу.
Я промолчала. Этот безумец опережал меня на шаг, будто читая мысли.
— Рупперт, я ведь не чиста, — в голосе девчонки сквозила надежда.
— Досадно, но терпимо. Фон Лондган пообещал простить тебе эту маленькую шалость.
Я скривилась. Насилие теперь маленькая шалость. Куда катиться этот мир? Рупперт отпустил меня, и я рухнула на колени.
— Послезавтра мы проведем обряд. Готовьтесь, — произнес он и ушел. Железная решетка двери встала на место. Мы с Эдарой опять остались вдвоем. У меня было только одно желание — искупаться. Смыть всю грязь, что налипла после визита Рупперта. Я знала, что он не посланец Небес, но чтобы так. Мне было жаль Эдару, из подобной семьи нужно бежать, сверкая пятками, что она и сделала.
— Раньше он был другой, — тихо проговорила девчонка, нарушая тишину.
— Все мы носим маски.
— Ужасно, — из ее уст сорвалось только это слово. Боюсь, что оно не полностью отражало суть. Рыба гниет с головы. Все древние рода давно уже живут не ради Империи, а ради своего блага, ставя его превыше всего. Когда же появится та сила, которая снесет гниющую голову?
В ту ночь ни я, ни девчонка заснуть не могли. И если мне мешали мысли о побеге, то Эдара с остервенением рвала семейную реликвию. В ход шли даже зубы, когда ткань не желала поддаваться рукам. Эдара была похожа на дикое животное, которое загнали в угол. В ее глазах отсутствовал разум. Я старательно претворялась спящей. В таком состоянии девчонка была опасна.
Я многое успела обдумать. Теперь понятно, почему мне сохранили жизнь. Я стану стражем на крови, второй тенью Эдары. Каждый раз, когда девчонка захочет нарушить любой приказ фон Лондгана, ей будет больно. Я стану ее мучителем. Призраком, который ходит за ней по пятам, храня тайны господина. Какая ирония судьбы, даже после смерти я буду связана с благородной.
После визита Рупперта стало очевидно, почему Бродерэйд не навещает нас больше. Гнома вполне устроит моя смерть.
Утро второго дня началось с крика Эдары. Она стояла и смотрела на совершенно целое платье. Меня ее вопли только развеселили. Похоже, у девчонки в жизни та же проблема: она все время возвращается к исходной точке. Мы, как мухи в банке, бессмысленно бьемся о стекло.
Завтрак появился, как всегда на полу. Правда, на этот раз даже деревянных ложек не дали. Рупперт не забыл мое грозное оружие. Завтракая, я думала о том, что младший фон Корнтлан испугался, конечно, не ясно чего именно. Пусть маленькая, но победа.
— Ярогнева, скажи, а кто такой Себастиан? — вопрос благородной выбил меня из колеи. Да и ответить на него я не знала как.
— Знаешь, это относится к той части моей жизни, которую мне бы хотелось забыть.
— А все-таки?
— Он был такой же тварью, что и твой братец. Хотя нет, он масок не носил. Все знали его истинную сущность.
— Был?
— Да, — отрезала я. Эдара сразу поняла, что разговор окончен. Я же вспомнила свою учебу в Академии Начал. Себастиан больше никогда не потревожит меня. Я скормила мерзавцу самый сильный яд из коллекции фон Корса и смотрела, как он беспомощно выхаркивает свои внутренности. Так будет с каждым моим врагом.
— Ярогнева, — вновь нарушила тишину Эдара.
— Ну что тебе?
— Прости меня. Наверное, я не смогу больше тебе это сказать, сегодня последний день. Прошу, прости меня, — серьезно произнесла девчонка.
— Ты сможешь извиняться еще очень долго, ведь Ярогнева Зертиш станет твоей второй тенью, — с издевкой произнесла я. Мои слова резали ее душу.
— Я просто хочу извини…
— Чтобы я тебя меньше мучила?
— С тобой невозможно говорить! Ты… Ты ведьма! — она даже всплеснула руками в порыве чувств.
Я в ответ усмехнулась. Пусть лучше она злиться на меня, чем упивается своим горем. Нам обеим пойдет это на пользу.
Вечером у меня в глубине души зародилось нехорошее предчувствие. Оно заставляло тревожно прислушиваться, пытаться уловить звук шагов. Мысли материальны, любой маг подтвердит это. Вот только таких гостей я не ждала. Ректор Академии Начал явился вместе со студиозом Оливером Хосом. Странные и страшные нынче времена.
— Добрый вечер, лары, — поприветствовал нас Аделард. Первая очнулась от неожиданной "встречи" Эдара:
— Не… — я успела закрыть ей рот рукой прежде, чем она подвела бы нас под отдачу клятвы.
— Неприятный вечер, — закончила я ее фразу. — Она хотела сказать именно это.
— Многие девушки волнуются перед свадьбой, — прошелестел Аделард. — Ее несдержанность понятна нам.
— Еще как понятна! — рявкнула я и взглядом показала девчонке, чтобы молчала. Она моргнула, подтверждая, что поняла. Я убрала руку с ее губ. — Господа, что привело вас к нам?
— Ты еще чая нам предложи, ведьма, — охс себе не изменил. Наглая нежить. Ухмыльнувшись, Оливер показал впечатляющий набор клыков. Значит, ректор в курсе, что такое студиоз Хос. Все очень подозрительно.
— Зачем приперся? — вся моя вежливость растаяла как первый снег.
— Может, соскучился?
— Ты себя спрашиваешь или меня? — иронично поинтересовалась я.
— Ведьма, все-таки мне тебя не хватало. Не с кем было поговорить по душам.
— Такой разговор предполагает ее наличие.
— Это касается и вежливости, Зертиш. Вы явно пренебрегали уроками этикета в Академии, — вмешался ректор.
— В моем положении вежливость — непозволительная роскошь!
— Да, пожалуй, вы правы. Перейдем к делу, которое привело нас сюда. Где ребенок?
— Какой ребенок? — сухо спросила я, но сердце в груди пропустило один удар. Нежити вполне хватило и этого.
— Ты знаешь, какой ребенок, ведьма. Твое маленькое сердечко выдало тебя, — не замедлил поделиться своим наблюдением охс.
— Нет, не знаю, — Горислава я выдавать не собиралась.
— Послушайте, Зертиш, никто не тронет ребенка. Его хотят воспитать, как лорда, — примирительно сказал ректор.
— Это все замечательно, но я не понимаю о чем речь.