Он мысленно вернулся к самому началу печальных перемен, к тому моменту, когда вся его жизнь пошла прахом.
— «Арго», — произнес он, не сознавая, что говорит вслух.
— Корабль Ультрамаринов, — откликнулся Атхарва. — Построен в доках Калта сто шестьдесят лет назад.
— Что? — переспросил Кай.
— «Арго», — пояснил Атхарва. — Ты служил на нем одиннадцать лет.
— Откуда тебе это известно?
— Мне многое о тебе известно, Кай Зулан, — сказал Атхарва, постучав себя по лбу.
— Ты читал мои мысли?
— Нет, — возразил Атхарва. — Мне все рассказал мой примарх.
Кай всмотрелся в лицо Атхарвы, отыскивая следы насмешки, но что-либо прочесть в лице адепта Тысячи Сынов было непросто. Несмотря на в основном сходную физиогномику, лица космодесантников слегка отличались от лиц смертных, и потому мимика тоже отличалась, поэтому невербальные сигналы Астартес с трудом и зачастую ошибочно воспринимались обычным человеком.
— В самом деле? Алый Король говорил обо мне?
— Говорил, — подтвердил Атхарва. — А как бы я узнал, где тебя искать? Как еще я мог узнать, что ты был на борту «Арго», когда произошло катастрофическое отключение поля Геллера и на борт ворвалась тьма порождений варпа, уничтоживших всю команду, кроме тебя и Роксанны Ларисы Джойанны Кастана.
При упоминании о массовой гибели людей на борту «Арго» Кай ощутил подступающую тошноту, и ему пришлось опереться рукой о стену, чтобы остаться на ногах. Желудок подпрыгнул к самому горлу, и, хотя Кай не помнил, когда в последний раз ел, он был уверен, что его сейчас вырвет.
— Пожалуйста, — взмолился он. — Не надо говорить об «Арго».
Атхарва помог ему выпрямиться.
— Кай, поверь мне, я лучше многих других знаю об опасностях Великого Океана и могу тебя заверить, что в гибели «Арго» нет твоей вины.
— Ты не можешь этого знать, — возразил Кай.
— Нет, могу, — заявил Атхарва. — Мое тонкое тело странствовало по самым дальним течениям и погружалось в глубочайшие видения варпа. Мне знаком его беспредельный потенциал, и я сражался с чудовищами, которые прячутся в самых темных уголках. Тебе не понять, насколько они опасны, но считать лишь себя одного виновным в гибели корабля по меньшей мере смехотворно. Ты слишком много на себя берешь.
— Ты думаешь, что мне от этого легче?
Атхарва нахмурился.
— Это просто констатация факта. А будет тебе от этого лучше или нет, не имеет значения.
Кай присел на корточки и вытер рукой лоб. Кожа стала липкой от пота, и внутренности нисколько не успокоились. Он отрыгнул плотный сгусток едкой слюны и сплюнул на землю.
— Мне нужна передышка, — сказал он. — Пожалуйста. Я не могу больше идти.
— Не можешь, — согласился Атхарва. — Подожди здесь немного.
Кай сделал глубокий вдох и попытался побороть тошноту. Через несколько минут ему стало легче, и он поднял голову. Севериан и Тагоре о чем-то спорили, но он не мог разобрать слов. Ашубха поддерживал Джитию. Лицо Гвардейца Смерти побледнело и стало землисто-серым, а кровь стекала по бедрам, так что даже Каю стало понятно, что жить ему осталось недолго. Кирон со своей винтовкой наблюдал за крышами, а Шубха осматривал рану Джитии.
Кай был убежден, что Пожирателям Миров известно о боевых ранах больше, чем воинам других легионов. Что те, кто в совершенстве овладел искусством калечить тела, должны также понимать, как их восстанавливать.
— Он умирает? — спросил Кай.
— Да, — кивнул Атхарва. — Умирает.
Запахи жареного мяса и горящего дерева наполнили помещение склада, и дым плотным слоем собрался под крышей, окутывая стальные балки густым туманом. Стены были покрыты длинными лоскутами ткани, металлическими листами и пеплом. В длинной канавке, вырытой посреди пола, мерцали угли костра, а над ними, шипя жиром и потрескивая кожицей, жарились куски сомнительного мяса.
В стенах склада собрались безжалостные люди. Они сидели на грубых деревянных скамьях, чистили оружие и негромко переговаривались. Все они были широкоплечими, с неестественно развитыми мышцами, закаленными в непрерывных стычках и испытаниях, вполне уместных даже в тренировочных залах Адептус Астартес. Они намного превосходили прислуживающих им рабов, хотя среди тех несчастных, кто был связан с кланом Дхакала, никто не отличался миниатюрным сложением.
Большинство суровых воинов были вооружены пистолетами крупного калибра, а на поясе у них висели длинные боевые ножи заводского изготовления. Самые высокие мужчины пользовались оружием ушедшей эпохи: топорами с листовидным лезвием, длинными кривыми саблями и кистенями на цепях. Они были похожи на воинов, что сражались на просторах Старой Земли, и в золотой век научного прогресса и технологий казались анахронизмом. Однако этот анахронизм держал Город Просителей в железном кулаке.
Одну стену полностью занимали стойки с оружием, а в дальнем конце помещения имелась неглубокая яма, окруженная металлическими щитами. Это сооружение было похоже на арену, и дно покрылось коричневой жижей, оставшейся от многих мужчин и женщин, которых бросали туда умирать на потеху жестоких обитателей и их хозяина.
О невероятной кровожадности этих бандитов свидетельствовала не только страшная яма. С потолка свисало около десятка железных цепей, соединенных с лебедками, и на каждой болтался почерневший труп, державшийся на огромном мясницком крюке. От трупов уже тянулись миазмы, но никто не позаботился снять мертвецов. Более того, все делали вид, что не замечают их. Со временем останки выбросят на съедение бродячим собакам, но для опустевших крюков всегда найдутся новые жертвы.
Хозяин этого склада восседал в конце зала на огромном троне из кованого железа, и никто из присутствующих не смел даже взглянуть в его сторону.
Смотреть без разрешения на главу клана запрещалось под страхом смерти, и об этом знали все.
Открывшаяся в одной из стен дверь впустила в полумрак помещения неяркий свет. Лишь несколько человек обратили на это внимание. Все прекрасно знали, что никто не посмеет прийти в это место с дурными намерениями. Этот склад обходили стороной даже арбитры Императора.
На пороге возникла огромная фигура Гхоты, тащившего заплаканного человека в рабочей одежде. Несколько голов приветственно кивнули пришедшему. Мясистые пальцы полностью охватывали шею мужчины, хотя это был крепкий, плотно сбитый каменщик. На плечах Гхоты висел плащ из медвежьей шкуры, а молния плотного комбинезона была расстегнута, демонстрируя выпуклые мышцы груди и живота. Красноватый свет костра блеснул на множестве ножей на портупее, крест-накрест пересекавшей грудь бандита, и смог придать бледной коже почти естественный оттенок.
