— Мне пришлось учиться общению с к'эрему и с туукали, с виленджи и серематами, со всеми пленниками, каких я встречал в загонах на корабле виленджи. — Лохматая голова снова повернулась к Уокеру. — Я не могу снова говорить только с одним человеком, а тем более просто глупо на него лаять.
— Возможность говорить со многими людьми ждет тебя в неведомом пока будущем. — Протянув вперед исполинскую конечность, громадный, философски настроенный великан осторожно поднял Джорджа с пола. Сведя вместе свои глаза, Браук нацелил их на песика. Вместе оба глаза были едва ли не больше маленькой дворняжки. — Я тоже не могу оставаться здесь, Джордж. Не может остаться здесь и Секви'аранака'на'сенему. Твой друг Маркус Уокер тоже не может остаться. Все мы должны хотя бы попытаться найти дорогу домой, несмотря на то что, скорее всего, нас ждет неудача. Ты можешь остаться. Цивилизованные серематы будут рады заботиться о тебе. Если ты останешься, то тебя ждут долгие годы плодотворного общения с ними, как и со всеми, кто приезжает сюда в гости, для торговли и на учебу. — С этими словами он осторожно поставил Джорджа на пол. Протянув к псу щупальце, способное вырвать дверь тяжелого грузовика, он нежно погладил Джорджа между ушами.
Джордж во все глаза смотрел на великана туукали. Если бы сейчас сюда заглянул какой-нибудь визитер с Земли, то он бы принял силуэт Браука в углу за персонаж ночного кошмара. Но для Джорджа, близко знавшего туукали, Браук был другом: огромной смесью зубов, щупалец и огромных глаз, существом с сердцем, таким же большим, как его тело. Джордж скосил глаза направо:
— Скви?
— Ты спрашиваешь мое мнение? Несмотря на большую разницу в размерах, я всегда знала, кто из вас больше одарен, — ответила Скви.
Привыкший к оскорбительным речам к'эрему, Уокер промолчал. В последнее время он даже стал находить привлекательным ее безудержный эгоизм. Серебристо-серые глаза снова уставились на собаку.
— Чувство одиночества со временем вытеснит первоначальное удовольствие, которое ты получишь, оставшись здесь. У меня было время понаблюдать и изучить тебя, Джордж. Если такова будет моя судьба, и я буду вынуждена остаться здесь, то я выживу, свернувшись в свой кокон. Но не думаю, что на это способны представители твоего вида. У тебя не хватит для этого ощущения собственной важности. Тебе нужно общество других существ.
— Другими словами, в отличие от тебя, я недостаточно асоциален.
— Ты можешь назвать это как тебе нравится. — Самомнение Скви не дало ей почувствовать себя уязвленной.
— Идем с нами, Джордж. Что-нибудь у нас получится. — Это была очень неуверенная просьба, но Уокер чувствовал сильную, нестерпимую душевную боль, осознавая, что может потерять друга, единственное существо, которое пока еще по-настоящему связывало его с домом.
— Ладно, хорошо, — мрачно пробормотал пес. — Всего-навсего надо свернуть налево, перестроиться вправо, и пожалуйте — вот вам дорога к «Петлям». Правда, до этого надо преодолеть пару тысяч парсеков, но это уж сущие пустяки. Чем больше я думаю об одной только попытке возвращения, тем сильнее склоняюсь к мнению нашего большого друга. Этот прожект с самого начала обречен на провал. Прежде чем начинать, надо обратиться в похоронное бюро и заказать гробы и венки.
Браук поднял глаза и верхние щупальца.
— Но отказаться от попытки, уступить неизбежности — это подлая трусость.
— Ну, началось. — Пес улегся на коврик, который от этого радостно затрепетал. — Теперь мне давят на эмоции с двух сторон.
Пес тяжело задышал, бока его начали судорожно вздыматься. Он посмотрел на Уокера глазами, в которых застыло выражение мольбы, так хорошо усвоенное Джорджем с тех пор, как он побирался на улицах города ветров. В глазах его все же было сомнение, но в конце концов он сказал:
— Ладно, я пойду с тобой. Но только потому, что, как верно говорит Скви, за тобой нужен присмотр.
От неожиданности Уокер моргнул. Он посмотрел на Скви, но она даже не удостоила его ответным взглядом.
— Значит, ты, малыш… И давно ли вы взяли моду шептаться у меня за спиной?
Прижавшись брюхом к коврику, Джордж едва заметно повел плечами:
— Кажется, я уже говорил тебе, Марк, что мне мало общения с одним тобой.
Уокер откинулся на спинку импровизированного кресла. Ему оставалось только недоуменно покачать головой. Декоративное пламя танцевало в воздухе, зажженное чудом инопланетной технологии.
— Знаешь, Джордж, иногда мне кажется, что ты — просто сукин сын!
— Надеюсь, что так оно и есть, — миролюбиво согласился пес.
Алан Дин Фостер родился в Нью-Йорке в 1946 году, вырос в Лос-Анджелесе. Получив степень бакалавра политологии и магистра киноискусств в Калифорнийском университете, два года работал в небольшой рекламной студии в Калифорнии.
Его писательская карьера началась после того, как Аугуст Дерлет купил в 1968 году эссе Фостера о творчестве Лавкрафта и, к удивлению самого Фостера, опубликовал в своем журнале The Arkham Collector. После этого рассказы Фостера напечатали и другие журналы. Его первый роман The Tar-Aiym Krang увидел свет в 1972 году. Затем последовал ряд предложений от известного издателя научной фантастики Джона Кемпбелла.
С тех пор рассказы Алана Фостера появлялись во всех популярных научно-фантастических журналах, а также выходили в оригинальных антологиях и в нескольких сборниках, где публиковались лучшие произведения жанра. Его перу принадлежит более ста произведений.
Сфера творческих интересов Фостера охватывает такие жанры, как научная фантастика, фэнтези, детективы, вестерны, исторические и современные романы. Он также автор многочисленных документальных научных статей. Создал книжные адаптации многих фильмов, включая такие известные, как «Нечто», «Звездные войны», первые три части «Чужого», «Нация пришельцев», «Звездный путь», «Терминатор». Его роман Shadowkeep был самой первой адаптацией компьютерной игры. Книги Фостера переведены более чем на 50 языков, получили награды в Испании и России. Его роман Cyber Way стал первым романом в жанре научной фантастики, получившим премию Southwest Book Award в 1990 году. Он также обладатель награды Faust, the IAMTW Lifetime achievement award.
Вынужденный ограничиться исследованием одного мира, Фостер, одержимый страстью к далеким и экзотическим местам, очень много путешествовал. Он жил в палатке во Французской Полинезии, вместе с супругой колесил по Европе, Азии и Тихоокеанскому региону, исследовал проселочные дороги Кении и Танзании. Фостер ночевал в палатке в юго-восточных перуанских джунглях, фотографировал армии муравьев и жареную пиранью; плавал с сорокафутовой китовой акулой в далеких водах Западной Австралии и был одним из трех участников первого коммерческого воздушного полета в национальный парк Бангл-Бангл в Северной Австралии. Он спускался в легендарную пещеру Лечугия в Нью-Мексико, сплавлялся на плоту по бурной реке в каньоне Батока в Замбези, в одиночку вдоль и поперек изъездил Намибию, пересек на машине Анды, просеивал песок на неисследованных археологических участках Перу, плавал с гигантскими выдрами в Бразилии, осматривал далекие Папуа-Новая Гвинея и Западную Папуа, нырял к неизведанным рифам в южной части Тихого и Индийского океанов. Его документальный фильм о том, как большая белая акула охотится недалеко от Южной Австралии, был показан на австралийском и американском каналах ВВС.
