- Нет, не знаю, - Горислава я выдавать не собиралась.
- Послушайте, Зертиш, никто не тронет ребенка. Его хотят воспитать, как лорда, - примирительно сказал ректор.
- Это все замечательно, но я не понимаю о чем речь.
- Зертиш, ты была у графа перед смертью, - прорычал охс и сделал шаг в мою сторону. Я отступила, спиной почувствовав холодный камень.
- Тише, Оливер, - мягко произнес ректор и даже ухватил его за плечо. Охс послушался.
- Мы знаем, что это были вы, Зертиш. Просто скажите, где дитя и мы уйдем.
- Нет, - очевидное уже отрицать бессмысленно.
- Где он?
- Это все, что вы хотите мне сказать? Да? Прощайте, господа!
- Вы понимаете, Зертиш, что лишаете ребенка шанса на достойную жизнь.
- Ректор, а вы знаете, что значит "жить достойно"? Я уверена, что Оливеру этого не понять.
- Я знаю, - тихо сказал он.
- Тогда вытащите нас отсюда, и я скажу, где Габриэль.
- Меняешь свою жизнь, ведьма, на жизнь ребенка, - промурлыкал Хос и почти влюбленно посмотрел на меня.
- Согласна, это выглядит не совсем правильно.
- Сначала назовите место, где прячут дитя, Зертиш, - мягко произнес ректор. - Шаг доброй воли. Ну?
- В приюте при монастыре Святой Кары.
- Когда же ты успела на побережье, если мы виделись в Морнэйлде при определенных обстоятельствах? - задал бессмысленный вопрос охс. Кажется, ректор чего-то не знает о своем спутнике.
- У меня был месяц. За это время можно успеть многое.
- Ну, раз так, ведьма, мы пойдем. Спасибо за сотрудничество, - оба развернулись и собрались уходить.
- Стойте, а как же мы?! - прокричала Эдара. Я промолчала. Все было ясно. - Нас же убьют! Ярогневу точно! Помогите!
- Лара Тлан или фон Корнтлан, не знаю, как правильно к вам обратиться. По-вашему, кто создал магическое возмущение на пути гномов? Кто нанял воинов, чтобы отвлечь их? Кто рассказал вашему отцу про браслеты-обманки?
- Вы тварь!
- Ничему вас жизнь не учит, Тлан, - покачал головой ректор. Кстати, он опять был в капюшоне. - Жаль, что я не могу магически залезть в голову вашей подруги. Перед ритуалом на нее нельзя воздействовать магически, - проговорил он и вышел в коридор.
- Ярогнева, он обманул тебя! - прокричала девчонка.
- Я знаю.
- Знаешь, - удивился охс.
- Конечно, - пожала я плечами и даже улыбнулась. - Тварям верить нельзя.
- Тогда зачем сказала? - потребовал ответа Оливер.
- Вдруг сдержишь слово. Хотела чуда!
- Ну, так вот его не будет, ведьма. Я солгал, - последнее слово нежить произнесла с особой интонацией, наслаждаясь моментом.
- Я знаю, - мой ответ был лаконичен. Но в глубине души я хотела сказать другое: "Я тоже солгала, охс". Но мои мысли остались при мне. Охс еще минуту стоял и смотрел на меня. Не знаю, какие мысли бродили в его мертвом разуме, но Оливер напоследок ухмыльнулся и вышел. Решетка закрылась за ним.
В глубине души я надеялась, что нежить поверила моим словам. Пусть он навестит приют при монастыре Святой Кары. Там ему подпалят шкуру.
- Ярогнева, они были нашей последней надеждой.
- Нет, моя дорогая. У нас еще осталась вера. Я верю, что выживу. А ты?
- А я нет! - прокричала она.
- Бывает, - с усмешкой произнесла я.
Подходил к концу второй день, отпущенный нам перед "казнью". Я верила, что выживу любой ценой.
Глава 22
Вечные скалы раздирали внутренние противоречия. Гномы больше не были единым народом. Ремесленники не хотели признавать господство Наместника Предков. Совет мастеров жаждал власти. Лазар устал от бесконечных интриг во Дворце предков. Он был воином. Его предназначение: убивать врагов Вечных скал и защищать Твердыню. Но что делать, если гномы стали врагами, Лазар не знал. Своих братьев он убивать не желал. Хотя к этому все и шло. Вечные скалы стояли на пороге войны. Поэтому предложение быть боевым магом в группе, сопровождающей волшебниц, он воспринял как дар предков. В общей жеребьевке он не участвовал, в отличие от воинов, не имевших магического источника.
Лазар не мог себе представить, что родные горы так ему опостылеют. Они душили его, а в каждом ремесленнике он видел угрозу. К тому же Совет мастеров не был доволен подписанным тридцать лет назад мирным договором. "Акт крови" мог бы возродить кланы воинов, что не было выгодно обычным гномам. По какой-то причине они решили, что смогут прожить без защитников Вечных скал. Совет мастеров стал ждать, когда воины уйдут во Тьму. Вымрут. Все трепыхания Наместника Предков вызывали у Совета мастеров раздражение и недовольство. Лазар устал от скрытой ненависти. Он хотел встряхнуться, вновь почувствовать себя живым.
Ему была нужна опасность. Что лучше нее заставляет почувствовать гнома живым? Поэтому охрана женщин и стала для него спасением. Всего-то довезти три сотни волшебниц до Вечных города, по пути выбрав мать его детей. Он-то разбирался в женщинах. Все то время, что Империя Сарратал отвела волшебницам, чтобы прибыть на Церемонию Прощания, гном потратил с пользой. Как любой гость Лазар решил посмотреть Морнэйлд, хотя воин бывал в столице не раз. Как всегда гар Корем начал свое путешествие с веселых домов. Для него всегда это было незабываемое приключение. Как и любой воин, Лазар считал подобный отдых лучшим для души и тела.
В Вечных скалах веселых домов было очень мало. В каждом из них была запись на месяц вперед. Подобные заведения называли Шкатулками Самоцветов, и только человеческие женщины обслуживали гостей. Никто не похищал их. Вдовы, сироты сами приходили к гномам, считая такую участь не самой худшей в жизни. Каждая женщина получала новое имя, название самоцвета. Действительно, никто не обращался с ними плохо. Гном, осмелившийся испортить "огранку камня" жестоко бы поплатился. У Лазара в Вечном городе была пара любимец: Изумруд и Агат. Но если слишком часто есть одно блюдо, то оно надоедает.
Так что гар Корем с присущим ему пылом начал путешествие по веселым домам столицы Империи Сарратал. Впечатлений у него было много. В такие моменты гном посещал Кафский лес. Особенно полюбилось ему одно озеро. Оно завораживало и манило. Или же ему понравилась его хозяйка? Каждое утро в нем купалась лесная колдунья. Лазар не знал, что это за женщина, но приходил смотреть на нее. Его завораживало в ней все: от мягкой поступи до водопада русых волос. Даже веселые дома стали не интересны воину. Он поймал себя на мысли, что желает, чтобы его лесная колдунья попала в число женщин, отданных в уплату мира.
