— Мальчики против мужчин, — говорила он своим командирам. — Они превосходят нас сто к одному, и все же мы косим их как рис.
Она знала, что ее офицеры боялись ее. И правильно делали. Она была безумна, она алкала плоти, чтобы возложить ее на алтарь уничтожения, она была богом, демоном, темным ангелом. Думая о ней так, они не слишком отклонялись от истины. Они были совершенно правы. Победа следовала за победой.
— Полеизлучатели делают нас непобедимыми, — объявила она штабу после битвы у Развязки Сакамото. Капитаны и лейтенанты понимали, что она имеет в виду — это она, Арни Тенебра, Опустошительница, сделала их непобедимыми. Она начала опасаться, что и насчет этого они были правы.
Затем, во время битвы у Теценока парламентариям каким‑то образом удалось превратить наступление Тактической группы Армии Родной Земли в отступление. Арни Тенебра это не удивило. Еще утром она чуяла в воздухе запах поражения.
— Кто‑то охотится за мной, — сказала она. Среди ее офицеров начали распространяться сомнения и нерешительность. Арни Тенебра не обращала на это внимания. Как вообще можно сомневаться в чем‑либо в присутствии воплощенной Силы Космической?
И тем не менее на следующем совещании штаба лейтенант Лим Чан спросил:
— Почему мы продолжаем драться, если ничего не можем добиться?
Арни Тенебра не нашла нужным ответить. Позже она приказала отвести лейтенанта Лима Чана глубоко в лес, раздеть, растянуть на веревках между двух деревьев и оставить стихиям и времени.
После битвы у Высоты 66, когда парламентариям удалось взять укрепленные позиции Армии Родной Земли, несмотря на наличие у последних обеспечивающих неуязвимость полеизлучателей и полей невидимости, в штабную палатку Тактической группы неловко вошел мальчишка–фермер с мирным флагом. Арни Тенебра терпеливо выслушала выдвигаемые парламентариями условия сдачи. Затем она задала два вопроса.
— Как тебя зовут?
— Кавалерист Макнаутон Беллью, номер 703286543.
— Кто вами командует?
— Маршал Квинсана, мадам. Маршал Мария Квинсана.
Мария Квинсана. Так–так–так.
Арни Тенебра передумала отправлять свой отказ, написанным на содранной коже кавалериста Макнаутона Беллью, как планировала поначалу. Мальчишку отпустили целым и невредимым у границы зоны боевых действий с приветствием от генерала к генералу в руке и связкой высушенных голов у пояса.
После этого сражения Арни Тенебра стала спокойной и очень опасной. На сцену вышел еще один Космический Принцип. Аватара Мстителя. Удивительно, до какой степени всех людские разногласия и конфликты являлись символическими постановками вышних битв между Силами Космическими, так что любой момент настоящего был не более чем жалким фрагментом прошлого, повторяющимся вновь и вновь. Теперь, когда роли розданы, Götterdämmerung грядет, Трубы Судного дня вот–вот вострубят, и это будет битва Арни Тенебра против Марии Квинсаны: Разрушитель против Мстителя, как всегда было и как пребудет вовеки.
Хребет Донахью, Дхармаштадт, Красный Мост: три сокрушительных поражения за три месяца. Арни Тенебра все больше времени проводила в своей палатке одна, предаваясь сидячей медитации на саму себя. Лейтенанты и капитаны суетились вокруг — жалкие мышки со своими докладами о сдаче, резне, уничтожении. Все это ничего не значило. Человеческие марионетки должны плясать под барабаны богов. Арни Тенебра отбила на грязном полу — лтрамтрамтрамтрам. Она и Мария Квинсана, девушки–барабанщицы, лтрамтрамтрамтрам.
Она призвала все оставшиеся силы, менее двух дивизий, и отступила с ними в самое сердце таинственного Леса Хрисии, чтобы подготовиться к последней битве.
Здесь стояла стена. Сложенная насухую из древнего серого камня, высотой по грудь, она не выглядела слишком значительной. Тем не менее, это была весьма важная стена. Как это всегда бывает со стенами, значение ей придавало то, что располагалось по обе ее стороны; неважно, защищала ли эта стена, ограждала или просто разделяла. По одну сторону от стены лежало картофельное поле, затянутое утренним туманом, сырое и холодное, как гнилой клубень. На поле стоял транспортный дирижабль БА 3627С Сталелитейной Компании Вифлеем Арес «Свет с востока» — двигатели заглушены, салон пуст, люки распахнуты, холодный туман завивается вокруг посадочных лап и втекает внутрь. По другую сторону стены высился Лес Хрисии, Чаща Госпожи, старейшее из всех мест юности мира, в котором святая Катерина собственными своими стальными манипуляторами посадила Древо Мирового Начала. Деревья прижимались к стене, склонялись над ее верхушкой, мрачные и неподвижные, как камни. Их ветви тянулись к картофельному полю, в некоторых местах корни разрушили старую каменную стену, однако преграда устояла, ибо граница между лесом и полем была древнее обозначающей ее стены. Это была необычная стена, построенная для того, чтобы удержать мир за пределами леса.
Это обстоятельство казалось весьма важным трем мужчинам с рюкзаками, пробиравшимся по опушке. Первые шаги прочь от стены в сторону леса превратили их в лиц без гражданства и состояния; изгнанников. Они слышали, как заложенные ими взрывные устройства уничтожили лихтер — деревья странным образом приглушили грохот — и были довольны тем, что теперь не смогли бы вернуться домой, даже если бы захотели. Над картофельным полем обвиняющим перстом поднялся столб дыма.
В первые часы они то и дело натыкались на признаки человеческого присутствия: костровища, полусгнившие шкуры животных, неопрятные кучи ржавых консервных банок, но чем дальше они уходили от стены, тем меньше их становилось. Здесь туман, клубящийся в сырых ложбинах и оврагах, казалось, отклонял солнечные лучи, да и само солнце стало далеким и слабым, бессильным проникнуть сквозь лиственный полог. Лес льнул сам к себе, погруженный корнями в великое снотворчество, а трое мужчин осторожно пробирались между деревьями, каждое из которых было ровесником мира. Здесь не пели птицы, не тявкали лисы, не рыкали ягуары, не ворчали вомбаты: даже голоса людей не могли вторгнуться в сновидения леса.
Изгнанники остановились на ночевку под огромным буком, возраст которого превосходил воспоминания любого человека. Неправдоподобно высоко и далеко на изузоренном листьями небе мерцало лунокольцо, костерок казался таким крохотным, что отдавал нелепой бравадой; он был способен только выманить мрачных тварей из глубин чащи к границам тьмы. Раэл Манделла–младший сидел на страже и удерживал тьму на расстоянии, читая тетрадь, которую на прощание отдал ему отец.
— Возьми ее, — сказал отец. — Она твоя, делай с ней, что хочешь. Можешь ее читать, можешь жечь или вытирать ей задницу. Я отдаю ее тебя как плату за все бесполезные потраченные годы.
