От этих слов в холодных глазах комиссара появилось удивление.
— Объясни.
Катмос жестом пригласил его занять свободный стул.
— На Альмавике моя мать была целительницей.
— В каменоломнях? — Тирзат присел с прямой, негнущейся спиной.
— Аварии — это такой же факт жизни, как то, что в океане тонут корабли, — Катмос пожал плечами. — Она сращивала сломанные кости и ампутировала раздавленные конечности. Потом, еще были кошмары, мучившие мужчин и женщин, которые вытаскивали мертвых и раненых из-под камней, а также преследовавшие тех, кого завалило. Это то же самое, что боевой шок Гвардии.
— Который поражает тех, кому недостает отваги, — Тирзат был совершенно лишен сочувствия.
— Можно так думать, — мягко сказал Катмос, — если не знать, что раньше человек был смелым и стойким. Мать не бросала того, о ком знала, что он сделан из настоящей стали. Она могла поклясться, что, если заставить кого-то проговорить то, что они испытали, то они смогут преодолеть страх. Когда они смогут сделать это без запинки, они снова смогут встретиться с ужасом лицом к лицу.
Тирзат без улыбки поглядел на него.
— Я жду вашего объяснения.
Катмос ненадолго задумался, как в Комиссариате делают операции по удалению чувства юмора.
— Разговорить кого-то, когда он боится, невозможно, если все, на чем они могут сконцентрироваться — это страх, — решительно сказал он. — Если занять чем-то другим их руки, их глаза, то это отвлекает их достаточно, чтобы ослабить ужас. Я не могу объяснить, почему и как — но просто знаю, что это работает. Мать задавала своим пациентам какой-нибудь ритм, чтоб они его настукивали, одну из горных песен, которые все знают, — он отложил в сторону измененный инфопланшет. — Я не знаю никакой музыки долин и побережья. Но все играют в звездолов.
Долгий миг Тирзат глядел на полевого хирурга.
— Будет ли этот парень завтра держать оборону?
— Не знаю, — честно сказал Катмос. — Но шансы на это больше, чем были ранее.
— Со сколькими людьми вы собираетесь играть в эту игру? — требовательно спросил комиссар.
— Со сколькими смогу. Почему бы и нет? — дерзко спросил Катмос. — Если она и не поможет, то разве сможет навредить?
— Если не считать, что не даст раненым спать? — прорычал Тирзат. — Нам нужно, чтобы каждый мог стоять на ногах.
— Нам нужно, чтобы каждый человек мог держать оборону, — Катмос ответил комиссару его собственными словами. — И если этот парнишка умрет, я хочу, чтобы он умер с честью, а не как трус, от вашего пистолета. А пока что, — он указал на сигнальные огни покрывала, — может, я позабочусь о ваших ранах?
— Это ничего, — на челюсти Тирзата дернулся мускул, и он поднялся на ноги.
— Комиссар, не глупите, — коротко сказал Катмос. — Как люди будут держаться без вас?
Лицо комиссара озарил первый намек на улыбку.
— Лейтенант Джептад будет выполнять свой долг.
Однако он сбросил свой китель.
Комиссар снял форменный мундир ранее. Несмотря на тренированность и ловкость Тирзата, Катмос увидел, что когти воина-тиранида нанесли несколько глубоких порезов.
— Снимите нижнюю рубашку.
Взволнованный Матэйн дожидался за дверью.
— Сэр?
— Все нормально, — Катмос взял антисептик и шовный клей. — Сейчас я его залатаю, а потом притащи мне другого с признаками боевого шока, — он сделал паузу. — Найди гвардейца по имени Ньял. Посмотри, как он там.
Он вернулся и занялся ранами Тирзата. Порезы проходили сквозь старые шрамы. Было бы легко чувствовать неприязнь к комиссару, подумал Катмос, если б не это неопровержимое доказательство его отваги. На спине у Тирзата шрамов не было вовсе.
— Ну что, могу я продолжать? — Катмос начал очищать окаймленный красным порез, распухший от тиранидского яда.
— Если бы я думал, что мы доживем до прибытия Преторов Орфея, я бы запретил это и сообщил в Оффицио Медика, — теперь улыбка Тирзата напоминала Катмосу оскал черепа. — Так как я сомневаюсь, что у меня будет шанс это сделать, можешь продолжать. Все равно.
— Вы не думаете, что мы выберемся отсюда? — Катмос сконцентрировался на том, чтобы ровно соединить края раны, нанося шовный клей. — Мы же прогнали то чудовище, разве нет? Воина-тиранида, если я правильно помню, как меня учили?
— Он тогда не победил, — произнес Тирзат сквозь стиснутые зубы. — Разум Улья отозвал его, как только то другое существо узнало, что ему было нужно. То, со щупальцами — это был ликтор, — он с удовлетворением кивнул, увидев запоздалое узнавание на лице Катмоса. — Не все тираниды — марионетки, что бы там ни говорил лейтенант.
Комиссар встал и поднял китель.
— Те, что крупнее, знают, что делают. Этот воин вернется — или придет еще что похуже — с новым планом, как одолеть нас, и за ним будет вдесятеро больше тварей.
— Что они такого узнали, что сможет им помочь? — Катмос попытался скрыть тревогу.
— Не сомневаюсь, что мы узнаем это завтра, — Тирзат пожал плечами. — Убедись, что санитары знают, что делать.
— В случае худшего развития событий, — Катмос знал, что должен сделать. Он с трудом сглотнул. — Но я все же надеюсь на лучшее.
— Лучше всего не надеяться. Тогда будет нечего бояться, — Тирзат открыл дверь и зашагал через подвал с высоко поднятой головой и расправленными плечами, излучая уверенность.
В то время, как он ожидает, что все умрут? Внезапно Катмоса захлестнула ярость. Нет. Он не желал принимать мрачное предсказание комиссара.
— Что у него было сказать? — Биньям приблизился к нему со стороны затемненной задней лестницы.
Катмос почувствовал холодок, услышав угрюмый голос друга.
— Какие новости по воксу?
— Астропат главштаба только что умер, крича о тенях в варпе, с кровотечениями из глаз и носа, — пробормотал Биньям. — Никто не знает, где Преторы Орфея.
— Что насчет других укреплений? — Катмос задумчиво посмотрел на раненых.
— Еще шесть пропали из вокс-сети, — покачал головой Биньям. — Ни слова от города Йота.
— Так что мы держимся, пока не придет помощь или пока все не погибнут, — Катмос кивком подозвал Матэйна.
Это не займет много времени, учитывая, что они понесли столь ужасающие потери всего за два дня. Но все же оставалась работа, которую надо было делать — хотя бы для того, чтобы не дать собственному страху поглотить его.
К рассвету Катмос был уверен, что обезопасил еще девятнадцать человек от парализующего ужаса, среди них и Ньяла.
— Спасибо, Матэйн.
Когда санитар вывел пациента, он аккуратно закрыл дверь. А затем метнул звездолов в стену кладовой. Тот разлетелся на части, рассыпав повсюду бесполезные фрагменты.
