— Спасибо, Матэйн.
Когда санитар вывел пациента, он аккуратно закрыл дверь. А затем метнул звездолов в стену кладовой. Тот разлетелся на части, рассыпав повсюду бесполезные фрагменты.
Эти люди, возможно, освободились от страхов, но что их может спасти от пожирания ликторами? Что толку от лишних двадцати лазганов против бесчисленных тиранидов? Может быть, его ночная затея — ненужная трата времени? Может, комиссар Тирзат прав?
Катмос был слишком утомлен, чтобы ответить. Все же в его дурных предчувствиях не было ни капли предательского ужаса, который внушали тираниды. Он знал, что это ясное понимание смертельной угрозы, в которой они все находятся. Но, как всегда говорила его мать, если ты понимаешь свой страх, то можно бороться с ним.
Выйдя из кладовки, он увидел Биньяма, сгорбившегося над кастером. Вокс-сержант поднял взгляд на Катмоса и коротко покачал головой.
Лазерная пушка на верхнем ярусе башни открыла огонь. Все в подвале застыли.
Катмос быстро проанализировал состояние лежачих пациентов, считая тех, кто мог держать в руках оружие. Он подозвал сержанта, ждущего рядом с солдатами, годными для защиты укреплений.
— Попроси у лейтенанта, чтоб сюда спустили тридцать лазганов или пистолетов, — сказал он энергичным голосом.
— Не уверен, что у нас найдется столько свободного оружия, сэр, — по унылому лицу сержанта Катмос понял, насколько поистине тяжким было их положение.
— Доктор? — кожа вокруг аугметического глаза Матэйна была бледна и туго натянута, а другой глаз запал и был окружен темным пятном усталости.
— Иди-ка сюда, — Катмос подошел к реаниматрексу, нажал на несколько переключателей, и машина зловеще загудела. Матэйн с опаской посмотрел на него.
— Что…
— Если тираниды ворвутся в башню, дай наиболее серьезно раненным благодать Императора, — приказал Катмос. — Разряд останавливает бьющееся сердце так же надежно, как запускает мертвое. Каждый способный держать оружие должен сохранить один выстрел для себя.
Открыв панель в реаниматрексе, он вытащил два стеклянных пузырька. Вытянув содержимое одного в шприц-ручку, он передал второй Матэйну.
— Это тебе. Прусциан. Быстрый и безболезненный.
— Что ты собираешься делать? — встревожено спросил Матэйн.
Положив в карман смертоносный шприц, Катмос вышел из кладовой.
— Если это последний день, который я увижу, то я умру с оружием в руках.
Он подобрал собственный вещмешок с беспорядочными напоминаниями о десятилетиях путешествий и войн. Там все еще было несколько вещей, которые он взял с Альнавика.
— Что это? — Матэйн удивленно воззрился на незнакомое оружие.
— Длинная винтовка, — Катмос проверил заряд и протянул Матэйну руку. — Служить с тобой было честью для меня.
Матэйн шагнул назад, покачав головой.
— Я найду лазган.
— Ты останешься здесь и спасешь наших пациентов от врага, — строго сказал Катмос.
Молодой санитар будет в большей безопасности в подвале, если, по какому-то капризу равнодушной вселенной, кто-то из них доживет до конца дня. Тогда будут раненые, которых надо будет лечить, напомнил себе Катмос. Он не собирался бесцельно расставаться с жизнью, пока на нем оставался этот долг.
Матэйн кивнул, не в силах говорить.
Все же Катмос поспешил наверх по задней лестнице. Он не мог проходить мимо раненых и видеть их лица.
Позади на металлических ступенях тяжело загрохотали шаги. Он повернулся, поднимая длинную винтовку.
— Каменные Медведи! — Биньям поднял руки в шутливом жесте сдачи в плен. — Куда идешь, навозная рожа?
— Я сделал для раненых все, что мог, пока битва не закончится — так или иначе, — Катмос нахмурился. — Ты же должен сидеть на воксе.
— Слушать мертвый эфир? — Биньям покачал головой. — Я умру с оружием в руке.
— Тогда пошли, — Катмос развернулся, и они направились наверх.
Теплый солнечный свет на самой верхней платформе будто смеялся над их усталостью. Катмос понял, что на такой высоте над зловонными трупами тиранидов, лежащими толстым слоем, будто осенние листья, сколько хватало глаз, ветер несет приятные ароматы леса. Он глубоко вдохнул благовонный воздух, прежде чем посмотреть вниз, во внутренний двор.
На этот раз не все мортиры были снабжены расчетами. Не хватает боеприпасов или опытных артиллеристов? Боеприпасов, догадался Катмос, увидев Отарена, стоящего у одного орудия с лазганом в руке, готового защищать мортиру или приняться за стрельбу в зависимости от хода боя. По крайней мере, расчеты были прикреплены ко всем тяжелым болтерам на выдающихся из стены бастионах. Но сколько времени пройдет, прежде чем они опустошат оставшиеся магазины? Они не смогут удержать эти стены одной лишь отвагой.
— Вот и они, — Биньям подготовил лазган.
Скачущие, рассекающие воздух тираниды атаковали со всех сторон. Сколько бы их не падало под выстрелами тяжелых болтеров со стен, за ними следовало еще больше. Они метали костяные крюки и стягивали скрученные жилы, соединяющие живые захваты с их телами. Оказавшись на бастионах справа и слева от ворот, они бросались на болтеры. На каждых пятерых, застреленных гвардейцами, которые отчаянно обороняли орудия, появлялся еще десяток.
Эти звери отличались от тех, что атаковали днем ранее. Защищенные более толстыми панцирями, они сжимали похожие на обрубки симбионты, которые плевались незначительными на вид поблескивающими струйками. Однако гвардейцы кричали от мучительной боли, совершенно несравнимой с их крохотными ранами. Бросая лазганы, они впивались пальцами себе в лица, раздирали руки о рокрит, не обращая внимания, что проливают собственную кровь. Затем они корчились во внезапных судорогах, и каждый солдат падал и лежал, неподвижный и беспомощный.
Некоторые падали с бастионов, не делая ни попытки спастись. Катмос вздрогнул, видя, как черепа разбиваются о мостовую. Другие простирались на земле со сломанными ногами и осколками кости, торчащими сквозь одежду. Тех, кто лежал, окостенев, на укреплениях, тираниды рвали на куски. Однако расчеты болтеров на соседних бастионах быстро направили огонь на тварей, чтобы не отдать орудия врагу, равно как и отомстить за своих товарищей. Болтер слева от ворот взорвался — оставшиеся боеприпасы добровольно подорвали гвардейцы, не желающие умереть просто так.
Биньям извергал повторяющиеся, монотонные ругательства, делая из своего лазгана выстрел за выстрелом. Катмос установил длинную винтовку на перилах, окружающих платформу, и аккуратно прицелился в крепкого тиранида с пятнистой головой. Она исчезла с перекрестья, обратившись в фонтан слизи.
