— Тысячи лет мы управляли отсюда, именем Валена и нашим собственным. Все — воины и жрецы. Сколько мастеров управляли отсюда? Сколько? Двое, как я уверен, вы знаете. Почему только двое? Ответ в том, что Вален никогда не хотел, чтобы вы управляли. Он хотел, чтобы вы служили. Ибо сказано… Мы сражаемся, они молятся, вы служите. Ваше присутствие здесь всегда вело к несчастьям, но из уважения к памяти Валена мы разрешили вам остаться.
— И теперь круг возвращается к своему началу, как он это делает всегда. Вален вернётся и исправит наших людей, как он это делал раньше. Все его пророчества исполнены… Все! Совет разрушен, мы сошли в огонь и тьму. Я счастлив быть частью этого пророчества. Я счастлив возможности быть на стороне Синевала. Я счастлив возможности готовить путь для его возвращения. Как Немейн служил и следовал за Дераннимер, что сама служила и следовала за Валеном, так и я буду служить и следовать за Синевалом, что должен служить и следовать за Валеном.
— Во имя них я готовлю Минбар, перековываю наше общество, привожу его к покорности так, чтобы он мог создать его заново. Я преуспел в этом, как вы думаете? Сатаи Катс?
— Да… сатаи… Вы… сделали это… хорошо.
— Я преуспел. А вы… вы никогда не были способны выполнить такую высокую цель. Ни один из вас мастеров. Вы всегда были способны только служить. Вален и Синевал знали это и поручили мне подготовить вас к вашей новой судьбе — служить нам. Вы видите это теперь, не так ли, сатаи Катс?
— …
— Не так ли, сатаи Катс?
Крик. — Да!.. Да, сатаи… Калейн.
— Хорошо. Тогда давайте помолимся Валену. Исил'за вени…
И вновь слышны крики.
* * *
Смит стучал пальцами по подлокотнику кресла, привычка, которую он так и не смог победить, и даже не замечал этого.
— Шеридан… Шеридан пришёл сюда.
— Мы не знаем этого, сэр, — сказал лейтенант Франклин. — На наш запрос опознавания ответа не было. Это один из тех кораблей, что появились на Втором Рубеже, но кроме этого…
— Поверьте мне, лейтенант! — раздражённо бросил капитан Смит. — Шеридан там… Вы должны… доверять своим чувствам… иногда. — Он действительно чувствовал это. Сидеть в кресле Шеридана, на мостике Шеридана, командовать кораблем Шеридана… Смит жил рядом с живой памятью о Шеридане в течение многих месяцев.
Возможно это был случай, когда нужен экзорцист или даже двое.
— Носовые батареи полностью готовы, — сообщил Франклин.
— Как идёт ремонт? — Последняя перестрелка с минбарскими крейсерами вызвала некоторые повреждения, вот почему «Вавилон» был здесь на Бете-9, в то время как «Утренняя Звезда» и их союзники продолжали теснить минбарцев. Удача так переменчива!
— Повреждения минимальны. Мы практически готовы к бою.
— Что мы и сделаем. Цель… — Смит обернулся, вокруг распространялся нестерпимый запах, он вызывал спазмы в желудке, рвоту. Люди вокруг мостика казались одинаково несчастными. Даже Франклин выглядел усталым.
Перед его глазами появился мерцающий дракх. Смит был почти рад, что не может видеть его достаточно ясно. То, что он мог его видеть, этого было достаточно. Дракх держал странное светящееся яйцо и говорил отвратительным шёпотом, звук которого был подобен скрипу стали по мраморному надгробию.
— Дайте… нам… Шеридана.
И это союзники землян? Или по крайней мере союзники этих… Теней, что помогли на Втором Рубеже. Эти… предвестники смерти?
— Дайте… нам… Шеридана.
Смит вовсе не горел радостью от их присутствия на корабле, но у него не было выбора. Приказ исходил непосредственно от президента. Он должен был оказывать им всяческое содействие и выполнять всех их пожелания.
— Дайте… нам… Шеридана.
Смит повернулся к Франклину. — Прикажите подготовить транспортный челнок. Цель — только батареи, двигатели и вражеские летчики. По возможности использовать только заградительный огонь. — Дракху: «Возьмите столько ваших людей, сколько нужно. Действуйте… так как посчитаете нужным.»
— Хорошо… Шеридан… будет… нашим. Поверьте… нам.
* * *
— Я этого не говорила… я только сказала, что по моему мнению…
— По-твоему Зани был лучше Зути? Нет уж, извини. Я не могу с этим согласиться.
— Это ещё почему? Зани был гораздо забавнее. Помнишь тот скетч с тремя козлами, ссору нарнского голубя и меча. Это было весело.
— Да, но зании… зан зани… это не слишком известный афоризм. Зути зут зут — совсем другое дело…
— Я предпочитаю Зани. Он — забавный и интеллектуальный, великий комик своего времени…
— Лысый…
— Мне нравились и лысые мужчины.
— Фу… мне нет.
— Лучше лысина Зани, чем волосы Зути! Я всё время думаю, что у него на голове — волосы или меховой коврик?
— По крайней мере, Зути знал, когда пора уходить.
— Ты что смеёшься? Это его последнее специальное рождественское представление… это было ужасно.
— Специальные рождественские выступления всегда ужасны. Кроме разве что… нет, они все ужасны.
— Это ты мне говоришь. Иногда я думаю, что это единственная причина, по которой мы переехали на Марс, когда я была ребёнком… — навсегда избавиться от них.
Сьюзен Иванова и Лорел Такашима дружно рассмеялись. Иванова поставила свою чашку. — Здорово, я не думала, что будет так хорошо.
— Несомненно, это из-за моей компании.
— О да… несомненно.
Такашима улыбнулась. — Рада оказаться полезной. Ты явно нуждалась в хорошей порции смеха.
— Да уж. Ты скорее преуменьшила!
— Как… э…
— Ноги? Я могу сделать почти двенадцать шагов и не упасть. Ещё не совсем готова бежать марафон, но уже попадаю туда.
— А… глаз?
— Зудит. Постоянно. Но головные боли теперь уже редкость. Док сказал, что он сможет видеть хотя бы частично через пару недель.
— Это хорошо. Что ты скажешь о Рибо?
— Ничего.
— Ты уверена?
— Да… даже и не надейся.
* * *
Мы… здесь…
Пилот-лейтенант Ниома Конналли потрясла головой, чтобы избавиться от раздражающего жужжания. Оно, казалось, пыталось сформироваться в слова, но она не… вполне… была уверена. Может радиопомехи? Было гораздо проще считать это радиопомехами, чем… чем же ещё это могло быть.
Однако думать о чем-либо кроме боя сейчас было слишком опасным. Что же будем думать только о бое и всё.
— Эскадрилья Альфа, помните, целиться только по орудиям и двигателям, но быть готовым защищаться. — Несмотря на многочисленные тренировочные полёты, выполненные с этой эскадрильей, она все ещё чувствовала себя неуверенно. Это были не её люди. Те, против кого она воевала… они были её людьми.
