– Ошибкой станет бездействие! – сердито отозвалась драконица. – Как ни жаль, но этих придётся убить. Просто, быстро и без мучений. Совсем не в стиле поури.
– Никого убивать не станем. Пока, – жёстко «подумал» для Рыси некромант. – Здесь есть один, который не принял посвящения. Я хочу… поговорить с ним. И, если удастся, с кем-то из остальных. Сравнить… если можно так выразиться.
– Я поняла, пап, – послушно откликнулась Рыся. И тотчас взвилась в воздух, закружилась над песком, над медленно остывающими на жаре телами мёртвых поури; от двух страшилищ, тащивших саркофаг Салладорца, не осталось даже воспоминаний.
Птенцы медленно приходили в себя, очумело оглядываясь, кто-то судорожно ощупывал голову, словно не веря, что обнаружит её на собственных плечах. Фейруз тоже поднялся, не раньше и не позже большинства, и внешне казался таким же – полубезумные выкаченные глаза, шатающаяся нетвёрдая походка, болтающиеся, как у марионетки, руки. Но Фессу хватило одного внимательного взгляда – паренёк притворялся, и достаточно умело. Во всяком случае, ошалевшим от свалившегося на них счастья птенцам было сейчас не до него.
Не обращая никакого внимания ни на некроманта, ни даже на кружащуюся прямо над их головами драконицу, птенцы медленно побрели на север, с каждой минутой сбиваясь всё плотнее, смыкая настоящий строй. Их вновь вела Старшая, похоже, враз забывшая о самом существовании Фесса. Птенцам больше не было до него никакого дела. Они получили приказ своего обожаемого повелителя и пророка и торопились его исполнить.
Фейруз сперва тащился в самой середине толпы, но буквально с первых же шагов мало-помалу начал отставать. И на это никто тоже не обратил внимания – птенцы все как один в молчаливом изумлении таращились на свои руки, разглядывая их так, словно впервые увидев.
На пути птенцов оказались несколько поури, причём карлики отнюдь не собирались уступать дорогу. Низкорослые воители равнодушно провожали птенцов взглядами, но даже не пошевелились, чтобы освободить путь. Старшая несколько мгновений тупо таращилась на обнаружившуюся преграду – именно тупо и именно таращилась, словно и впрямь впервые узнав, что на свете есть и такие создания. Поури глядели ей в лицо, глядели снизу вверх, но никто никогда не смог бы назвать эти взгляды «робкими» или, пуще того, «заискивающими».
Старшая приостановилась, но очень ненадолго. Она ничего не сказала, не потребовала освободить дорогу, она просто взмахнула рукой, точно отгоняя докучливую муху; с пальцев девушки сорвалась серая молния, словно бросающаяся на добычу змея, и поури молча упал. Он не издал ни звука, умерев безмолвно, как и полагалось по канонам храбрости его народа, но некроманта почти согнуло от резкой и неожиданной боли – несчастного карлика не просто убили, удар Старшей разорвал незримое средоточие его жизненной эссенции; Фесс поименовал бы её душой, не будь он убеждён, что у поури таковой не бывает.
Старшая не удостоила мёртвого даже взглядом, она с изумлением воззрилась на свои руки, обретшие поистине смертоносную силу.
– Осторожнее, братья! – вдруг остерегающе провозгласила она. – Расходуйте дарованное Учителем экономно, ибо я чувствую – вручённое нам небеспредельно. Сбережём его для настоящих врагов!
– Вот оно как… – мысленно прошипела Рыся. – Пап, что же мы стоим?
– Пусть уходят, дочка, – решительно ответил некромант.
Да, пусть уходят. Он, Фесс, явно недооценил Салладорца. Великий волшебник, похоже, владел секретами, недоступными даже чародеям Долины. Эвенгар оказался бы достойным соперником даже самому мессиру Игнациусу, всемогущему Архимагу.
Атакуй Фесс сейчас, Старшая с последователями, будем откровенны, ничего не оставили бы от войска поури. Они быстро научились бы соразмерять расход своего таинственного дара. И как защититься от этого заклятья самому, как уберечь от него других – например, Рысю, – Фесс тоже не знал.
Поэтому пусть идут. Салладорец отправил их в Аркин, утверждая, что именно там спрятан ключ к замку, не пускающему Сущность на восток Эвиала. Лгал ли хитроумный чародей, говорил ли правду – сейчас не установить. Само собой, его слова предназначались не только слуху его птенцов, но и самому Фессу. И если несчастные мальчишки и девчонки были даже меньше, чем пешками, некроманту, похоже, отводилась более серьёзная роль – ударной фигуры, которая сметёт защитные порядки противника; впрочем, дожить до конца партии эта фигура и не должна. Ею пожертвуют, открывая дорогу к победе – если только против этого не восстанет сама фигура.
Цепочка птенцов тем временем уходила на север, первые ряды уже исчезли из поля зрения; а Фейруз, напротив, отставал всё больше и больше. Наконец все его товарищи скрылись за изломом песчаной волны, и юноша вдруг упал ничком, откатываясь в сторону и оставаясь лежать неподвижно.
Никто: ни поури, ни Рыся, ни Фесс – не шевелился. Протекли бесконечные мгновения, часы, как показалось некроманту, прежде чем Фейруз осторожно, распластываясь по песку, пополз обратно.
Повинуясь беззвучной команде своей Ишхар, поури сомкнули ряды вокруг Фесса и Рыси. Фейруз ужом проскользнул сквозь их строй, приподнялся, горящими глазами взирая на некроманта.
Фесс нагнулся, протянул руку.
– Вставай, друг мой.
– Великий Мастер! – простонал мальчишка.
– Я рад, что с тобой всё в порядке, Фейруз. Я знал, что ты выпутаешься. Но ещё больше рад, что ты не поддался… этому, – некромант кивнул в сторону того места, где ещё совсем недавно вещал Салладорец.
– Я знаю, что он – не Мастер, – очень серьёзно ответил Фейруз, медленно поднимаясь с колен и всё ещё опасливо косясь на Рысю.
– Тем не менее он – настоящий Эвенгар Салладорский, вернувшийся из-за Врат смерти, – глядя пареньку в глаза, сказал Фесс. – Понимаешь, Фейруз? Я – не он. Никогда им не был. И, если честно, мне далеко до силы Эвенгара.
Мальчишка упрямо помотал головой.
– Нет, Мастер. Вы не зря учили нас – тогда, в Эргри. И потом… пока я странствовал с вами… Может, когда-то именующий себя Эвенгаром Салладорским на самом деле был велик. А сейчас… я не вижу ничего великого. Он обманывает нас, он пошлёт всех на смерть, а сам… не знаю, зачем это ему, но… – сбивчиво и горячо зачастил Фейруз. – Он не от мира сего, Мастер. Трансформа… всё, что он говорит, – это не так, Мастер! Я чувствую. Я научился. От вас, Мастер. Тогда, в Кинте Ближнем, когда мы ходили с «Белыми Слонами»… Врёт он всё! Как есть врёт!.. Не могу объяснить, Мастер, но…
– Я перекидываюсь, пап, – объявила Рыся, и миг спустя на месте жемчужнокрылой драконицы вновь стояла молоденькая девушка. Фейруз кинул боязливый взгляд на неё – да так и замер с раскрытым ртом. Смуглые щёки сделались ещё темнее – паренёк отчаянно покраснел и поспешно опустил глаза.
