Сам лорд расположился в командном пункте, состоящем лишь из нескольких мешков с песков да переносного вокса.
Хуже всего были звуки. Видеть, как гибнут и получают увечья, конечно, было крайне неприятно, но куда сильнее пугали крики зеленокожих. Десятки тысяч орочьих голосов ревели как один, сливаясь в хор ненависти, от которого, казалось, дрожала земля. Рев проникал сквозь стены завода с такой легкостью, словно те были сделаны из папиросной бумаги.
— Отступайте, черт вас дери! — приказал Совелин. — Они ломают стены! Уходите с нижнего этажа и взрывайте за собой лестницы!
Охранники покинули позиции возле окон и побежали к лестницам, ведущим на подвесные мостки и командный уровень. И будь приказ услышан хотя бы минутой раньше, большинству защитников удалось бы успеть.
Дальняя стена содрогнулась от серии взрывов и скрылась в ревущем огне и завесе дыма. Фильтрующие баки лопнули, изливая на пол шипящие отходы, над которыми тут же стал подниматься белый ядовитый пар. Здание заходило ходуном, и Совелин потерял равновесие. На его глазах один солдат перевалился через ограждение платформы, а другой рухнул с верхних мостков. Грохот стоял оглушительный.
Стена практически полностью обрушилась. Даже сквозь звон в ушах Совелин мог слышать крики орков, врывающихся в пролом сплошным потоком, столь же беспощадным, как море, которое они недавно пересекли. Над ордой прокатился рев безумного ликования. Их были сотни. Тысячи.
Совелин мог лишь смотреть, как зеленая лавина прокатывается между баками. В считаные секунды ксеносы были уже у лестниц. Охранники открыли огонь, и твари начали падать, но сзади уже напирали новые, бежавшие прямо по телам убитых и раненых. Буквально в паре шагов от лорда погиб один из бойцов, попавший под ответный огонь. Еще один пал под ударами топоров, пытаясь удержать лестницу.
В голове Совелина отчаянно метались мысли. Сколько еще врагов сумеет истребить его воинство? Как долго еще они смогут удерживать завод, выигрывая драгоценные минуты для остальных ополченцев? Очень мало и очень недолго. И ради этого не стоило жертвовать жизнями охранников.
— Уходите! — закричал Совелин. — Взрывайте заряды и отступайте! Всем отходить!
Солдат, сидевший за воксом, передал приказ остальным, хотя мог бы и не утруждать себя. Поток зеленокожих был настолько неудержимым, что всякий, кто не потерял головы, уже и без того бросился бежать. Кто-то, конечно, разбился на отряды по два-три человека, прикрывая друг друга при отступлении, но в большинстве своем охранники подставляли спины под орочий огонь.
Сжимая в руке автоматический пистолет, Совелин высунулся из-за мешков, и в ту же минуту прямо перед ним выросла темно-зеленая фигура, воняющая потом и кровью. Лорд попытался вскинуть оружие, но, получив мощный удар, повалился на спину, и по нему забарабанили чьи-то ноги и кулаки. Со всех сторон неслись бессловесные вопли и ликующие крики орков, грохот выстрелов и стоны умирающих бойцов.
Весь мир, казалось, состоял теперь из одного лишь грохота и темноты. Совелина неожиданно подхватили и повлекли над головами зеленокожих. Он лишь краем сознания отмечал дым, крики, боевые кличи, взрывы и выстрелы, раздающиеся со стороны позиций, удерживаемых ополченцами.
Его вытащили наружу. Зеленокожие распознали в нем офицера и теперь, подобно знамени, несли в своих лапах над морем идущей в атаку орды. Соленый аромат моря мешался с мерзкой вонью орочьего пота.
Перед глазами возникла полоска берега. Корявые когтистые лапы раздирали тело Совелина на части. В мире не осталось ничего, кроме боли. Лорд поднял взгляд к небу, не в силах ни о чем думать, лишь молчаливо умоляя Императора, чтобы все это кончилось поскорее.
Из облаков вынырнули темные силуэты. Имперские боевые машины — «Громовые ястребы», раскрашенные в цвета Воющих Грифонов. Сквозь боль проступила слабая искра надежды.
Затем его бросили на землю, и он оказался во тьме под ногами столпившихся орков. Опустился топор, отсекая Совелину руку в плече, и по телу прокатилась ледяная волна боли. Под ударами подкованных сапог затрещали ребра. Захрустели кости ломающегося черепа.
Боль погасила искру… Лорд Совелин Фалкен умер.
Вожак увидел, как рушится здание завода, и услышал оглушительный победный рев собравшихся вокруг соплеменников. Это должно было бы наполнить его сердце ликованием, столь же жарким и яростным, как пламя, бушующее в его механическом теле. Вдоль всего берега тысячи зеленокожих потрясали оружием над головой, устраивая нечто вроде триумфального салюта. Но вожак смотрел на приближающиеся челноки. Те уже шли боевым порядком, проносясь над ордой и поливая ее огнем носовых орудий и тяжелых болтеров, установленных в десантных люках. Орки сообразили, что происходит, только когда вокруг них начали падать их товарищи, на телах которых распустились алые бутоны ран.
Вожак разразился воем. Он узнал эти угловатые, мощные машины, плюющиеся смертью. В минуту его величайшего триумфа, когда крестовый поход, начавшийся еще в туманности Гарон, все-таки настигла карающая судьба. Будь он представителем какой-нибудь другой расы, вожак бы предался отчаянию, видя, как элитные войска людей, уже нанесшие тяжелейшее оскорбление орде под стенами Райтспайра, вновь вырывают победу из его рук. Но он оставался орком. А это значило, что сражение было для него самоцелью, и даже одержимый вожак видел, что теперь ему противостоит лучший из известных ему врагов.
Закованные в доспехи воины должны были послужить достойным украшением его победы, когда их окровавленные, изувеченные тела лягут на камни, оставленные на милость орочьих топоров. Он даже и надеяться не смел, что столь замечательный противник поможет ему отпраздновать величайший из всех его триумфов. Пламя ярости разгорелось в его душе, и из сочленений механического тела вырвались клубы пара.
Боевые машины развернулись и пошли на второй заход. Но теперь они не просто расстреливали орков. Распахнувшиеся люки показали бронированных воинов, набившихся внутрь машин. Доспехи были выкрашены все в те же самые цвета. Как и орки, эти люди не были трусами. Они хотели, чтобы враг видел их. Ненависть и уважение к ним смешивались в сознании вожака — особая, свойственная одним лишь оркам эмоция, позволявшая воспринимать войну в ее самой чистой и радостной ипостаси.
Люди начали выпрыгивать со своих машин прямо в самую гущу орды, уже в падении открывая огонь из болтеров. Цепные мечи в их руках сверкали, подобно плененным молниям. От того места, где они приземлились, по рядам орков пробежало нечто вроде ударной волны, словно от взрыва бомбы. Зеленокожие оказались захвачены врасплох и гибли один за другим, когда в их головы вгрызались болты, когда на их тела обрушивались завывающие цепные клинки или же когда на них просто падала сверху огромная фигура, закованная в латы. Боевые машины продолжали обстрел, рассеивая тех зеленокожих, которые пытались атаковать.
