Лодка мёртвым дельфином повисла на разломанных воротах. Днище разорвалось в лоскуты, Карлсона и Холибэйкера инерцией швырнуло вперёд — сквозь плексигласовое крошево лобового стекла, средневековым снарядом из скованных ядер.
Тихая мирная Швеция, сказочная страна! За воротами не оказалось будки охранника, не завопила сигнализация, не заплясали лучи прожекторов с окрестных крыш. Чуть осела пыль — и вокруг восстановилось сонное спокойствие.
Территорию завода рассекала железнодорожная ветка. Чуть поодаль тепловоз деловито пристраивался к короткой связке загнанных в тупик вагонов. Машинист в тёплой кабине, наверное, даже не услышал выстрелов.
Карлсон перевернулся на живот, встал на четвереньки, потом на колени. Наручник впился до мяса. Рука Холибэйкера тоже сочилось кровью, но ему по-прежнему было всё равно.
Самым сложным оказалось встать на ноги. Карлсон задвинул железный лист себе до подмышки, схватился за скользкое и липкое запястье спутника, пролез под его руку, перекинул её себе через плечо. В локте Холибэйкера что-то противно скрежетало и хлюпало. Извини, приятель, мне особо нечего тебе предложить. Терпи. Карлсон постепенно перетянул неподвижного Холибэйкера себе на спину, поднялся, выпрямился на дрожащих ногах, и оценивающе посмотрел на тепловоз.
Матросов не слишком-то ставят в известность о целях и задачах операций, ограничиваясь простыми и ясными приказами. Зачастую о сути происходящего им остаётся только догадываться.
Когда мокрые по пояс и злые моряки с катера пролезли через проломленные ворота на территорию завода, искать беглеца долго не пришлось. Диверсант без сознания лежал на железнодорожном полотне между рельсами, закинув за голову неестественно вывернутую окровавленную руку. На ней болтался браслет наручника с обрывком расплющенной цепочки. В дальнем конце пути покачивались красные огоньки медленно уползающего состава.
— Ты смотри, — процедил сквозь зубы пулемётчик, — в гидрокостюме! Вот гнусь! С подводной лодки высадился!
— А акваланг утопил, — авторитетно подтвердил старшина. — Я вам говорил: третья мировая не за горами! А вы мне про перестройку да про гласность в уши льёте! Тьфу!
— И куда мы его теперь? — засуетился молодой матросик, веснушчатый новобранец. — Вязать его надо как-то, я считаю. А то как бы не вышло чего!
Веки невезучего аквалангиста дрогнули.
— Опоссум! Берегитесь Опоссума! — пробормотал он по-английски. — И вызовите скорую…
— Будет тебе скорая.
Раненый приоткрыл глаза и успел увидеть стремительно приближающийся авторитетный старшинский кулак.
Глава 1
КТО ОТ БАБУШКИ УШЁЛ?
Москва, аэропорт «Шереметьево»
28 февраля 1999 года
Приметы — они на то и приметы, что нарушать их не стоит. Просто чтоб не думалось потом.
Но сегодня Ян забыл это простое правило, оттого что опаздывал. В нетерпении он то пытался рассмотреть что-то через задёрнутое инеем автобусное стекло — там тянулся тёмный пролесок, никаких ориентиров! — то бросал взгляд на циферблат наручных часов. Опаздывал.
Бывают приметы всеобщие: вернулся — уходя, посмотрись в зеркало; боишься сглазить — постучи по дереву, пусть даже никому и невдомёк, при чём здесь дерево или зеркало. А бывают — личные, персональные маленькие ритуалы, структурирующие жизнь. Не переводи часов, пока не пройдёшь таможню и пограничников на прилёте — так привык поступать Ян. Летать приходилось часто. Перевод стрелок на два часа назад по дороге туда и на два вперёд на пути обратно служил отметкой: перемещение между государствами окончено, всё в порядке, без приключений. Кто чем занимается, у того такие и приметы.
Но сегодня, дёргаясь из-за опоздания — за окошко! на часы! за окошко! на часы! — Ян вдруг ни с того ни с сего решил сэкономить пять секунд, которые стоило потратить уже в Германии — оттянул головку завода и отмотал минутную стрелку на два оборота назад. Зачем? Кто бы сказал, что на уме у человека, который торопится?
Наконец, «Икарус» пшикнул дверьми и выпустил пассажиров к стеклянной стене терминала. Ян спрыгнул со ступени в грязную снежную кашу, забросил сумку на плечо и поспешил внутрь, на ходу расстёгивая папку с документами.
В центре зала под нависающим над проходом табло вылета — на самом очевидном месте встречи — топтались сонные провожающие с табличками. «Туры», «Трэвелы», «Вояжи».
Ян тоже выудил из папки листок формата А4 с крупными буквами: «Эйртранс». Развернулся спиной, точнее затылком, к табло, бросил сумку под ноги, табличку поднял над головой. Ну, не сильно опоздал, конечно. На семнадцать минут.
— И что же это такое?! — к нему тут же устремилась пышнотелая туристка, безжалостно прокатив огромный чемодан по ногам всех, кто попался на пути. — До инфаркта нас хотите довести?
— Автобуса долго не было. Извините, пожалуйста, — максимально вежливо сказал Ян.
Внешность его, к слову, позволяла проявлять вежливость практически в неограниченных количествах. Добродушное круглое лицо, открытый взгляд, интеллигентные манеры, всё это в совокупности обычно гасило подобные конфликты на раз.
— Мы же волнуемся! — уже спокойнее упрекнула его женщина. — Уже сутки в дороге, ночь неспамши, а здесь даже присесть толком негде! Пепелицына и Алмазова.
Ян, опустив табличку, вынул из папки прозрачный файл с паспортами и билетами.
— Так, — сказал он, засовывая папку под мышку и доставая документы из файла. — Проверяем: виза, даты, фамилия. Билет: рейс, дата, фамилия. Пепелицына… Это вы… Дальше… Виза, даты, фамилия. Билет: рейс, дата, фамилия. Алмазова. А это ваучер для гостиницы. Даты… Всё в порядке. Держите.
Снова открыл папку.
— Теперь по оплате, — провёл пальцем по короткому списку. — У вас «оплата в аэропорту», по пятьсот пятьдесят долларов, всё верно?
— Да-да-да, — затараторила Пепелицына, — всё, как Виталий говорил. В конвертике, без сдачи, сумма и фамилия карандашом подписана. Вот: это за меня, а это за подругу.
Два запечатанных почтовых конверта перекочевали на дно папки, документы исчезли в сумочке туристки, пустой файл Ян запихал в карман, чтоб не мешался. Чемодан, заскрежетав колёсами, описал широкую дугу, чуть подпрыгнул, кто-то сбоку ойкнул, и Пепелицына растворилась в толпе. Ян снова поднял табличку над головой.
Не считая Яна — он с вечера убрал свой паспорт с билетом во внутренний карман куртки — вылетающих туристов сегодня было десять. Почти все с оплатой в аэропорту — «Эйртранс» продавал много путёвок по регионам, и клиентам было удобнее не приезжать в Москву заранее, а привозить оплату с собой прямо в день вылета. С точки зрения кассового учёта это было не совсем законно, но такие вопросы Яна уже не касались — в штате турфирмы он не состоял, а всего лишь порой подрабатывал провожающим. Что было удобно, поскольку обычно он улетал и сам, а двадцать долларов за проводы лишними не бывают. Пустячная работа! Раздать документы, собрать конверты, забросить папку на стойку авиакомпании, где работала одноклассница директора «Эйртранса» Виталия — и всех делов!
