В данном случае простая истина заключается в том, что Ультрадесант не знает, что нужно искать.
На поверхности Калта в утренних лучах Тилос Рубио вместе со своим отделением ожидает погрузки на транспорты. Они все принадлежат к 21-й роте, подчиняясь капитану Гаю.
У Рубио болит голова. Боль по ту сторону глаз. Он не обращает на нее внимания. На короткое мгновение он раздумывает, не сообщить ли о ней апотекарию, но не делает этого. В ходе подготовительной фазы они двигались несколько дней без перерывов на отдых. Не было возможности отключить высшие психические функции и поспать, или хотя бы провести восстановительную медитацию.
Он списывает боль на это, на сопутствующую усталость. Очередное проявление слабости человеческой плоти, которое в течение часа выявит и нейтрализует его трансчеловеческая биология.
Это не усталость. Впоследствии Рубио пожалеет, что не обратил внимания на свое недомогание. Пожалеет об этом куда сильнее, чем обо всем остальном, что произойдет на Калте. Сожаление будет терзать его до самой смерти, еще много лет.
После смерти и резни, после стрельбы и убийства, когда судьба совершит необычный ход и выведет его с поля боя, когда, наконец, появится момент подумать, Тилос Рубио осознает, что в своей решимости следовать эдиктам Императора он оставил без внимания жизненно-важное предупреждение.
Он не одинок. Среди примерно двухсот тысяч Ультрадесантников, которые находятся в этот день на Калте и вокруг планеты, присутствуют сотни одаренных личностей вроде него, покорно и самоотверженно принявших понижение до ординарных званий. Все они игнорируют головную боль.
В отличие от Рубио, мало кто проживет достаточно долго, чтобы об этом пожалеть.
[отметка: -28.27.50]— Я просил о праве присоединиться к наступлению, — говорит Сорот Чур. Впервые с момента встречи Люциель замечает в поведении друга дискомфорт.
И впервые он задумывается о том, что они вовсе не друзья. Как бы лучше сказать? Товарищи, быть может?
Они однажды встречались раньше, восемь лет назад. Их роты случайно сблизились при обороне Гантовании Себрос, последнего из городов-башен Каскиана. Четыре терранских месяца они плечом к плечу отбивались от насекомоподобных созданий, чьего названия и языка они так и не узнали. Товарищи в силу обстоятельств.
Обстоятельства принимают решения за всех нас.
Простая, лишенная блеска, истина состоит в том, что XIII Легион Астартес Ультрадесант и XVII Легион Астартес Несущие Слово не близки друг другу. Невзирая на внешнее сходство, они совершенно разные в сфере организации и боевой идеологии. Они настолько же различаются между собой, как и возглавляющие их примархи.
Всякому глупцу видно, что изначальной целью Императора при сотворении его сыновей и Легионов было создать многообразие боевых сил, которые будут дополнять и украшать друг друга. Предполагалось, что различные сильные стороны и характеры будут сиять в контрасте. В единообразии слабость.
А поскольку братья разные, они конфликтуют. Существуют соперничества и споры, ссоры и перебранки, зависть и состязание. Это также задумано как часть здорового органического процесса Легионес Астартес. Таков замысел Императора. Пусть сыновья соревнуются. Пусть Легионы бросают друг другу вызов. Так они будут подстегивать друг друга. Так они будут работать лучше. Император и его старейшие, мудрейшие сыновья всегда рядом, чтобы остановить зашедшие слишком далеко события.
Гонорий Люциель и Сорот Чур стоят на наблюдательной палубе над главным трюмом крейсера «Самофракия». Они поприветствовали друг друга с уважением и симпатией и провели день, наблюдая за распределением потока персонала Армии и боеприпасов с боевого транспорта Чура на десантные корабли, за которыми надзирает Люциель. Они похожи — похожи телосложением, похожи званием. Один красный, другой синий, как будто они отпечатаны одинаковыми заводскими прессами, а затем обработаны разными красками.
— Думаю, мы связаны, — говорит Чур. — Надеюсь, что не ошибаюсь.
— Так и есть, — соглашается Люциель. — Было честью служить вместе с тобой на Каскиане.
— А стало быть мы… необычные, — делает смелое замечание Чур.
Люциель смеется.
— Ты просил о праве примкнуть к наступлению, — произносит он. — Полагаю, твой примарх проявил благосклонность?
— Да.
— Так же, как и мой, — отзывается Люциель. — когда я просил об обязанности обеспечивать непосредственную защиту Нуминской верхней станции. Мы брошены на роль послов, брат.
— Мне тоже так кажется, — кивает Чур, испытывая облегчение, что спустя несколько проведенных в обществе друг друга часов об этом, наконец, зашла речь.
— Думаю, мы с тобой — единственная настоящая точка дружбы между нашими Легионами, — говорит Люциель. — Неудивительно, что мы обнаруживаем, что мостим путь к взаимодействию.
Они идут по палубе под громадными арками ребер-сводов трюма.
— Гордость моего Легиона получила удар, — произносит Чур.
— Разумеется, — отвечает Люциель. — Уязвлена, я бы сказал. И это — воздаяние. Наши Легионы будут нести службу плечом к плечу, прилагая совместные усилия, и тем самым сплачиваться. Примером этого в миниатюре служит наш опыт.
— Говорили, что это упражнение, — откликается Чур. — Что Воитель играет властью, отдавая приказы двум своим братьям, в особенности тому, кто достаточно могуч сам по себе. Но это все дым. Думаю, что Воитель Хорус демонстрирует примечательную проницательность. Он знает, что при нынешнем положении дел, единство любого строя, образованного Несущими Слово и Ультрадесантом, будет иметь изъян.
— Очевидно, что в своей бесконечной мудрости Воитель Хорус изучил рапорт о Каскианской кампании.
— Думаю, что да.
Может потребоваться много времени, чтобы дурная кровь растворилась. Порой ее необходимо выпустить. Суть разногласий, удара по гордости, проста. Неудовлетворенный продвижением и работой XVII-го в ходе великого крестового похода, Император отправил Ультрадесант покарать их. Это была абсолютная и унизительная выволочка, проистекавшая из отвращения Императора к фанатизму Несущих Слово, в особенности, когда дело дошло до почитания его собственной персоны как божества. Истина Императора была светской имперской истиной. Он терпел более набожное отношение в кругу своих сыновей, но не более того.
Возможно, Ультрадесантникам не повезло, что их использовали таким образом. Не просто какой-то Легион, а крупнейший, наиболее светский, наиболее эффективный, наиболее дисциплинированный. Наиболее успешный, хотя с этим можно было поспорить.
