Хавсер смотрел в иллюминатор. Размеры корабля подавляли. Даже небольшие суда представляли собой гигантские плиты, словно отколовшиеся горные утесы. Главные же корабли имели шокирующие размеры. Казалось, их борта проносились в иллюминаторе целую вечность, пока крошечное суденышко лавировало между ними.
Самый же крупный корабль представлял собой сланцево-серое чудище с носом, который походил на сошник[156]. Это был хищник высшего порядка, альфа-самец флота.
— «Храфнкель»[157], — произнес Богобой. – Флагман Волчьего Короля.
Огромная, словно город, палуба флагмана кипела жизнью. Сотни тысяч матросов, трэллов и сервиторов проверяли колоссальный корабль после его последнего перехода и готовили к следующему прыжку в имматериум. Палубные покрытия и внутренние распорки укреплялись. Силовые кабели тестировались. На некоторых участках трапа смотровые панели поднимались на высоту в сорок или пятьдесят метров. Из сводчатых бронированных складов, этих соборов войны, автоматизированные подъемники перемещали пустотные снаряды к точкам назначения, где их, извиваясь будто морские ормы, ожидали грузовые поезда. Затем те по служебным туннелям корабля доставляли титанические боеприпасы к батареям «Храфнкеля». Рабочие, кажущиеся в масштабах зала насекомыми, распаковывали из ящиков оружие и раскладывали его рядами по палубе, чтобы разобрать и вручную проверить его, прежде чем выдать воинам.
Стенающая дрожь огромных двигателей корабля усиливалась и спадала, нарастала и стихала, из-за чего палубное освещение то и дело мерцало. Шла проверка двигателей. Все это напоминало воина, разминающего перед боем плечи и руки.
— Война, — сказал Хавсер, когда они шли по палубе.
— Вечно, — согласился Медведь.
— Это не обычная подготовка, — произнес скальд. – Это нечто особое. Это…
— Это просто война, — закончил Хельвинтр. – Чем бы оно ни казалось, по сути это всегда война.
Леман Русс затмевал собой весь командный мостик, хотя тот являлся многоярусным помещением, напоминавшим Хавсеру тронный зал дворца. Офицеры и сервиторы работали за отделанными медью и золотом консолями управления, которые окружили огромный купол мостика и соединялись с переборками толстыми пучками позолоченных кабелей, цепей и труб. Из-за них консоли напоминали гигантские органы. Чтобы еще более усилить сходство, клавиши на большинстве из них располагались в три или четыре ряда. Кнопки были сделаны из кости, на которые были нанесены разнообразные символы. Некоторые из них пожелтели от возраста и частого использования. Они походили на старческую улыбку.
Они походили на клавиши старого клавира.
Гололитические экраны, проецируемые верхними или подпалубными передатчиками, превращали центральную часть мостика в галерею мерцающих изображений. Между ними туда-сюда ходили члены команды, пристально изучая одни или с помощью специальных перчаток корректируя потоки данных на других. Некоторые изображения были крупными, другие – крошечными, а третьи собраны серией, которую можно было прокручивать движением руки. Когда Хельвинтр, Медведь и Богобой завели его внутрь, Хавсер заметил, как один из младших офицеров плавно передвигает в воздухе светящуюся прямоугольную карту базирования флота для собравшихся вокруг него командиров. Изображения показывали топографические карты, контурные слои, позиционные указатели или же вычисления курса. По некоторым из них постоянно текли ряды данных или в дополнительных окнах показывались пикт-изображения голов командиров других кораблей, которые докладывали о ходе подготовки.
Воздух полнился гулом техники, тихим щелканьем клавиш, потрескиванием вокс-сообщений или вокалайзеров механикумов, а также приглушенными разговорами. Старшие офицеры в униформах с манжетами и стоячими от позолоты воротниками раздавали приказы через вокс-аппараты, которые были через провода соединены с консолями. Командиры держали микрофоны у самых ртов, из-за чего небольшие акустические дефлекторы, словно полумаски, скрывали нижние части лиц. Просто глаза, без носов и ртов, которые кое что напомнили Хавсеру.
Херувимы, посмеивающиеся над своими шуточками, порхали по мостику с сообщениями или сумками с коммюнике. Инсектоидные пульты, походившие на стрекоз, с тихим жужжанием покорно висели над плечами своих хозяев механикум.
В центре командного мостика располагался массивный каркас из меди и серебра, инструмент, предназначенный для отражения небесных тел и сложных вычислений. Из-за металлических полусфер, окружающих его дисков и изменяющихся орбит он напоминал планетарий, но имел десять метров в диаметре и возвышался над решетчатой палубой на возвышении толщиной с древесный ствол. Сидевшие вокруг него за небольшими консолями техники постоянно вносили незначительные поправки, из-за которых грандиозное устройство непрерывно находилось в движении.
Сейчас полусферы планетария отражали увеличенное гололитическое изображение планеты. На вращающееся по орбите медное устройство была наложена трехмерная, сотканная из света, топографическая карта, на которой были видны дневная и ночная стороны мира. Рядом висели небольшие проекции, увеличивающие определенные участки поверхности, а также показывающие разнообразные исчисления, аспектарии[158] и эфемериды[159].
Сине-зеленая планета была прекрасной, словно сапфир. При высоком разрешении можно было увидеть кудряшки облаков и горные гряды, узоры рек, сияющие океаны и бирюзовую ауру атмосферы. Приблизившись, Хавсер понял, что огромная карта на самом деле представляла собой мозаику, состоявшую из тысяч отдельных пиктов – результат кропотливого и систематического сбора информации.
Но, несмотря на внушительные размеры планетария, Русс все еще оставался наиболее грандиозной личностью в зале. Едва завидев Хавсера с сопровождающими, он легко отодвинул в сторону группку навигаторов, сжимающих в руках карты звездного времени и зодиакальных созвездий.
— Введите его! – прорычал он, указав на реклюзиам капитана.
Хельвинтр, Медведь и Богобой сопроводили Хавсера в реклюзиам вслед за Волчьим Королем. Капитан корабля, сурового вида великан с вьющейся седой бородой и фуражкой с высокой тульей, отдал честь и покинул помещение. Прихватив инфопланшеты и папки, старшие офицеры торопливо вышли вслед за своим повелителем.
Русс взмахнул украшенным драгоценными камнями скипетром, и вокруг реклюзиама поднялись экраны-обманки. Доносившийся с мостика гул тут же умолк. Внезапно в комнате стало тихо, словно в келье у монаха.
