ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Вечный Царь
Кхемри, Живой Город, 62 год Ку’афа Коварного
(—1750 год по имперскому летосчислению)
Вечерний ветер, задувающий в открытый проход Двора Сеттры, резко пах гарью. Издали доносились слабые крики и вопли. Кхемри, Живой Город, был объят огнем.
— Объяснитесь! — приказал Нагаш своим бессмертным. Его холодный голос отдавался гулким эхом. — В купеческом квартале третью ночь подряд беспорядки.
Одетые в черное аристократы, всего сто человек, беспокойно бродили по темному двору и тревожно переглядывались. Наконец вперед шагнул Раамкет, решившись ответить.
— Все время одно и то же, — буркнул он. — «Урожай плох. Торговля страдает». Они, как стадо овец, собираются на рынках и блеют одно и то же. А как только стемнеет, наглеют и начинают доставлять неприятности. — Он пожал плечами. — Мы убиваем зачинщиков, когда их ловим, но похоже, что до остальных ничего не доходит.
— Так, может быть, вы слишком с ними церемонитесь? — рявкнул царь. Он нагнулся вперед и вперился гневным взглядом в Раамкета. — Пошли своих людей в квартал, и пусть они убьют всех мужчин, женщин и детей, которых найдут. Нет, лучше посадят их на кол у городских стен, чтобы каждая женщина, что явится за водой, могла насладиться их воплями. Порядок должен быть восстановлен! Ты понял? Убей столько, сколько нужно, чтобы положить конец беспорядкам!
Архан Черный стоял справа от Нагаша, рядом с возвышением. Он сделал большой глоток из своего кубка и уставился в него.
— Убийство стольких людей приведет к обратному результату, — мрачно произнес он. — У нас и так мало рабочих, не говоря уж о городской страже или армии.
Замечание визиря прозвучало в пустоте Двора Сеттры. В зале, когда-то забитом до отказа подобострастными придворными и интриганами-послами, теперь оставались только царь и его бессмертные, да еще кучка рабов и молчаливая царица. Так или иначе, но Черная пирамида поглотила всех.
Это был тяжкий труд, превзошедший все худшие опасения царя. Только на добычу и перевозку мрамора потребовались десятки тысяч рабочих и опытных камнерезов, чтобы правильно отобрать и обтесать массивные черные плиты. Несчастные случаи и ошибки тоже сказывались: то рвался трос, то уставшие рабочие становились невнимательными, и люди в страшных муках погибали под тоннами черного мрамора. За первые десять лет Нагаш потерял половину рабов, вывезенных из Зандри.
И все же работы продолжались. Если темп замедлялся, Нагаш приказывал десятникам трудиться по ночам. Городская стража постоянно присылала в невольничьи лагеря, расположенные за некрополем, игроков, пьяниц и воров в попытке возместить потери. Когда преступники закончились, они отправляли туда любого человека, пойманного на улице после наступления темноты. Большие города тоже продолжали присылать в Кхемри ежемесячную десятину, покупая мир с Узурпатором ценой постоянного притока крови и денег.
И все равно рабочих рук не хватало. Строительство с каждым годом все сильнее отставало от плана, и никто в Кхемри не верил, что оно закончится при жизни Нагаша. Но годы шли, а царь Живого Города не проявлял никаких признаков старения, и его избранные вассалы тоже — их могущество и богатство только возрастали с каждым десятилетием. При дворе пошли шепотки — может, Нагаш и вправду раскрыл глубочайшую тайну погребального культа? Может, он получил благословение богов на то, чтобы править Неехарой и вести ее к новому золотому веку?
Во время больших приемов рядом с Нагашем стала появляться Неферем. Она сидела на меньшем троне, выполняя обязанности царицы, и сплетни становились все мрачнее.
Годы шли, количество смертей возрастало, и срок ежегодной общественной повинности для жителей Кхемри увеличился с месяца до шести, а потом и до восьми. Поля за городом зарастали бурьяном из-за недостатка крестьян, а Кхемри стал тратить золото для покупки зерна на севере. Торговля страдала от нехватки ремесленников и мастеровых, а цены росли. Перспектива такого золотого века не казалась привлекательной.
Ламия первой из больших городов отозвала своих послов и отказалась платить ежемесячную десятину. Остальные последовали ее примеру: Ливара, затем Разетра, Кватар и Ка-Сабар. Они подсчитали, что Кхемри не хватит населения, чтобы собрать достойное войско и силой заставить выполнять свои требования, и не ошиблись. Царь поклялся, что работы на пирамиде будут продолжаться, несмотря ни на что. Нагаш еще раз изменил закон об общественной повинности, и теперь каждый отец и старший сын в городе, будь он благородного происхождения или простолюдин, должен был работать на строительстве постоянно до тех пор, пока пирамида не будет закончена.
Двор быстро опустел. Несколько знатных семейств попытались вообще сбежать из города, надеясь укрыться на востоке. Нагаш приказал послать за ними отряд кавалеристов, пообещав по сто золотых монет за каждого пойманного беглеца. Это была своего рода азартная игра, потому что никто не знал, последуют ли кавалеристы приказу, оказавшись за пределами Кхемри, а отправить с ними бессмертных Нагаш не мог: за то, что его избранные вассалы перестали стареть и обрели могущество, недоступное смертным, им приходилось платить высокую цену. Свет солнца Неехары сжигал их кожу, как огонь, и лишал силы, вынуждая днем искать убежища в самых глубоких подвалах или склепах. Царь долгие десятилетия бился над этой задачей, но так и не нашел решения. Казалось, словно сам Птра восстает против воли Нагаша, бичуя его и бессмертных огнем.
— Жрецы, — мрачно пробормотал Нагаш. — Это все они виноваты.
Он знал, что это правда. Жрецы были освобождены от общественной повинности и проводили дни, прячась в храмах и придумывая способы уничтожить его. Они то и дело спрашивали про Сухета, и Нагаш подозревал, что у них во дворце есть шпионы, которые ищут сына царицы.
Архан беспокойно пошевелился.
— Ты, конечно, прав, хозяин, но что мы можем поделать? Напасть на них все равно что напасть на Махрак. Если мы это сделаем, против нас поднимется вся страна.
Нагаш рассеянно кивнул и перевел взгляд на Неферем. Царица сидела на троне, выпрямив спину, и будто не слышала, о чем они говорят. Ему подумалось: может, она в сговоре со жрецами?
Давать Неферем эликсир было необходимо. Нагаш твердо решил, что будет обладать ее красотой, даже если потребуется тысяча лет, чтобы сломить царицу. Он видел, как эликсир действует на волю его вассалов, — они не в силах устоять перед искушающей тягой, и надеялся, что и царица ему поддастся. Но хотя Неферем стала более покладистой, воля ее не дрогнула.
