Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

Хор-Арх по прозвищу Знахарь

В своих снах он всегда видел себя молодым. Уже проснувшись, Хор-Арх какое-то время не желал расставаться с увиденным. Продолжал лежать с закрытыми глазами. Если бы кто вошёл, решил бы, что он спит. Тело расслаблено, но он чутко слышал всё вокруг, пребывая и здесь тоже одной половиной своего существа. В скальной и довольно сухой пещере цари сумрак. Тихо. Пока. Другая половина его существа пребывала в необозримых густых лесах, где жил один из его Кристаллов — концентратор, накопитель энергии. Он тоже был окутан сумраком, но мглисто-зелёным и влажным. Он жил под слоями травяного покрова. В его информационную кристаллическую сущность входили и прорастали растительные информационные поля сырых и угнетённых трав дремучих глубин континентального леса. И это проявлялось в том, что на теле маленького человека, старого по виду, но не имеющего возраста в понятиях местных людей, прорастали зелёные травинки. Посылаемые в него, волновые колебания и импульсы Кристалла несли в себе генетическую голографическую программу об их структуре. И она входила, вплеталась в спираль его человеческой клеточной ДНК. Приходило время, и травяной покров отмирал, и также он сходил с его кожи с частичками человеческого эпителия. И вновь прорастал. Произошло же это так.

Как-то в его отсутствие в пещеру залез бродяжка, изгнанный или сбежавший сам, то ли от преследования, то ли от безысходности, оттуда, где и располагались концентрическими кругами города и селения Паралеи. Исследователем, а уж тем более заядлым путешественником он точно не являлся. Соседи же Знахаря по пещере, прирученные летучие собаки улетели за прокормом, как они и делали временами, снимаясь всей своей колонией. Воришка долго шарил по инстинктивной уже привычке, по бессознательному алгоритму своего убого существования, даже в дикой пещере ища поживы. Но нашёл только сваленные комья шерсти, да экскременты летучих гадов. Выходя и ругаясь, тряся перепачканными руками, он и нашёл Кристалл. Собственно, его и искать было незачем. Кристалл как раз был поставлен у порога, на свет для подзарядки, а те, что таились в нишах пещеры, вор не нашёл. Этот же схватил и убежал. Что он собирался делать с ним в пустынях? Разве поймёшь. Но на границе диких лесов, где они соприкасались с обитаемой и охраняемой частью континента, его схватила пограничная охрана и увезла с собою для необходимой проверки, поскольку среди бродяг было немало опасных преступников, убийц, убежавших от возмездия. Кристалл даже не столько оказался обронён вором, пока шла его неравная схватка с теми, кто не знал пощады, а ускользнул сам и утонул в лесном покрове.

Где его теперь найдёшь? В бескрайних как океан джунглях? Знахарю это было не под силу. Но связь у них осталась. Они спокойно общались, и Кристалл питал его. Но, к сожалению, хотя и ничтожному, посылал ему вдобавок и информацию трав. Их излучения давали прохладу и тишину. Не мешали, а добавляли ему свои травяные грёзы и их неиссякаемое стремление к свету. Пустяк же, неприятность, заключался в том, что под его хламидой появлялся время от времени травяной покров тоже. Хорошо, что не на лице, думал он. Вот был бы пугалом для детишек. А так, кто увидит, кто и нет. У него было и имя, Хор-Арх. Но никто его и не звал по имени. Знахарь и Знахарь. Он опять стал погружать себя в ускользающий сон.

Из зелёного сумрака, как белая лилия из тихих и стоячих вод, выплывало её лицо, которое он всегда звал в своих снах — грёзах. И Хор-Арх знал, невзирая на его бренное сегодняшнее убожество, что ещё они воссоединятся, что ещё отмерены им годы счастья, — именно здесь на этой планете их совместного страдания и разобщённого пока существования. Пусть это и будет на закате здешних дней. Но он погладит её утратившие пигмент молодости и некогда прекрасные волосы, посмотрит в её любимые, оставшиеся для него единственно — родными, глаза, тронет её покалеченное хрупкое тело… И слёзы полились из глаз Хор-Арха.

— Инэлия, моя девочка, — прошептал он, глотая человеческие слёзы, о существовании которых не подозревал, живя в своём Созвездии Рай.

Она даже не знала, что он устремился за нею следом, едва мудрецы приговорили её к изгнанию. Гордец, самовлюблённый, хотя и прекрасный ликом Хагор, Синеокий как звали его у них, тёмный душой и своим тайным эгоизмом не хотел следовать за влюблённой в него Инэлией, не хотел покидать планету, где познал столько счастья и беспечных, неисчислимых своей бесконечностью, дней. Кто их считал? К чему это было? Но скрыл свой страх. Инэлия отдала ему свою силу, чем и погубила свой Кристалл и себя. Хор-Арх выбрал путь самоотречения добровольно, ради того, чтобы стеречь Инэлию в страшных смертных мирах. Он не верил в самопожертвование Хагора никогда. И он оказался прав. Если бы не отчаянный зов её Кристалла, теряющего силу, когда Инэлия лежала разбитая в пропасти, в горах Архипелага, не выжить бы ей там. Но Хор-Арх услышал и прибыл. Он отдал любимой один из своих концентраторов жизненной силы, она осталась жива, а то, что Хагор потом в Храме Жизни в Архипелаге наложил на её лицо несколько швов, было второстепенно по сравнению с даром Хор-Арха. Сам Хор-Арх зачах, стал сохнуть, пока не усох до размеров небольшого подростка, стал древен ликом, хил и страшен, но Инэлия осталась жить свой положенный тут срок, до исполнения своей, затянувшейся по вине Хагора, Миссии.

Недалёко от пещеры, заросшие лесами, лежали развалины бывшего мегаполиса. Там обитали люди, и Знахарь их лечил. Уже выплывая из сладостного и печального одновременно забытья, он услышал тихое шуршание скорее где-то вверху, за пределами пещеры. Слух его был чёток и тонок. Встрепенулись летучие собаки, сбивая друг друга на лету, истошно тявкая, ринулись на выход, скаля острые зубы. Знахарь встал и вышел следом, чтобы они не напугали кого. Тронуть они не тронули бы. Они рвали зубами только падаль, мёртвую и растительную органику. Но их боялись. Они всё равно нападали для исследования объекта, приблизившегося к их обиталищу, путались в волосах и рвали их когтистыми сильными лапками, что не было приятно.

У входа в пещеру отбивался руками от тучи летунов худой человек в чёрном одеянии. Он еле держался на ногах и, сбивая на лету ту или иную особь, норовил схватить