Джейсон слышал, как Анна-Мари плачущим голосом произносит ругательства, пытаясь вырваться. Наконец она выговорила громко и отчетливо:
— Беги же, черт тебя побери! Джей, беги!
Бросить тнактипское оружие Нессу и спасать Анну-Мари. Его опять скрутят, но… кукольник слишком далеко и на него нельзя положиться. Кукольнику, который лягнул кого-то, от кого можно получить сдачи, уже не поможет никакой психиатр.
Анна-Мари продолжала работать коленями и локтями. Кзин, державший ее, казалось, не замечал этого. Раненный кзин-босс лежал на боку, скорчившись, напоминая насекомое, но третий кзин не выпускал Джейсона из-под прицела акустического пистолета.
Джейсон повернулся и побежал.
Он видел, как Несс остановился у входа «Шута», затем побежал дальше. Джейсон догадывался, что его ждет, но нужно было проверить. Конечно, дверь наглухо запечатана.
Можно было бы открыть ее, превратив оружие в лазер, но за Джейсоном уже погнался третий кзин, пытаясь стрелять из акустического пистолета. Человек побежал дальше. Кукольник превратился в точку, становящуюся все меньше. Джейсон пустился вслед за ней по ледяной пустыне, освещенной огненной дугой, украшенной одиноким ярким пятном.
— Летун, сейчас же возвращайся на корабль!
— Чафт-Капитан, он где-то неподалеку. Я непременно найду его.
— Или он тебя. Возвращайся на корабль. Правила игры переменились.
Кзин пропал. Джейсон некоторое время искал его, держа тнактипское оружие в режиме поглотителя энергии и не снимая палец с бегунка. Если он увидит кзина, а тот не увидит его… нитемеч — тонкий, практически невидимый волосок, помещенный в стазисное поле, — сделает из одного целого врага две половины.
Но этого так и не случилось. А возвращаться за кзинами к кораблям Джейсон не собирался.
Он лежал в норе, которую вырыл во льду с помощью реактивного двигателя.
— Джей! — это был голос Анны-Мари. — Говорю вкратце: отбирают шлем. Я цела, но не могу вырваться. Корабль взлетает. Спрячь оружие где…
Ее не стало слышно. На частоте общего пользования было пусто.
В эту пустоту вторгся голос Несса:
— Джейсон, переключитесь на индивидуальную частоту.
Ну вот, теперь гадай, какую частоту Несс имеет в виду. Вечно не везет.
Наконец:
— Вы слышите меня?
— Да. Где вы?
— Не знаю, как указать точно. Я пробежал шесть или семь миль на восток.
— Хорошо. Давайте подумаем, как встретиться.
— Зачем, Джейсон?
— Вы считаете, что поодиночке безопаснее? — удивился Джейсон. — Мне так не кажется. Сколько вы сможете прожить в своем скафандре?
— Несколько стандартных лет. Но помощь придет раньше.
— Почему вы так решили?
— Когда кзин-пилот занимался силовой завесой, я связался со своими и вызвал помощь.
— Что? Как?
— Несмотря на недавние перемены в судьбе моего народа, это дело очень важное.
У него есть телепатические способности? Что-то встроено в скафандр или вшито под кожу? Кукольники умеют хранить свои секреты. До сих пор неизвестно, как они умудряются при опасности совершать самоубийство без боли. Так что не важно, как Несс связался со своими.
— Они прилетят за вами с Андромеды?
— Едва ли, Джейсон.
— Так объясните.
— Придется. Мой народ еще не покинул эту область Галактики, ту сферу диаметром шестьдесят световых лет, которую вы называете Известным космосом. Мы отправились в путь всего двенадцать лет назад. Видите ли, Джейсон, мой народ не собирается вести дальше никаких дел в этой галактике, поэтому не имеет значения, сколько объективного времени займет перелет. Промежуток же субъективного времени, соответствующий полету на Андромеду, будет гораздо короче объективного, даже без ухода в гиперпространство. Наши корабли летят со скоростью, близкой к скорости света. В дальнейшем моему народу придется преодолевать лишь опасности обычного космоса, а это он умеет. Гиперпространство непредсказуемо и неуютно, особенно если путешествие длится десятилетиями.
— Несс, да вы все просто безумные. Как вам удалось сохранить такое в секрете? Все уверены, что кукольники уже на полпути к Андромеде.
— Ничего удивительного. Найти случайно наш флот среди глубин космоса практически невозможно. Потому что все остальные путешествуют между звездами через гиперпространство; все, кроме Посторонних, но с ними мы договорились. Как бы то ни было, мой народ в пределах досягаемости. Не позже чем через два месяца прилетит корабль-разведчик. Разведчики оснащены гиперскоростными двигателями.
— В таком случае вам лучше скрываться.
Проклятье! Джейсон остается один. В качестве гордого и одинокого киногероя.
— Что ж, Несс, счастливо! Я тогда отправлюсь…
— Погодите. Какие у вас планы?
— Никаких. Но мне нужно выручить Анну-Мари и не допустить, чтобы эта штуковина снова попала в руки кзинов.
— Прежде всего вы должны не упустить оружие.
— Прежде всего я должен выручить жену. Вам-то что до этих разборок?
— Принимая во внимание могущество тнактипского оружия, можно быть уверенным, что кзины завоюют весь Известный космос. Миграция моей расы будет проходить через Известный космос еще двадцать восемь человеческих лет. Если кзины узнают, где наш флот, он превратится в удобную и уязвимую мишень.
— О!
— Мы должны помочь друг другу. Сколько вы можете продержаться в своем скафандре?
— Пока не умру от голода. Запас воды и воздуха у меня не ограничен. Ну, скажем, месяц.
— Зря люди экономят на средствах жизнеобеспечения, Джейсон. За месяц помощь может не подоспеть.
— Если я передам вам оружие, вы сумеете и дальше скрываться?
— Да. Если увижу корабль, то собью его лазером. Мне кажется, я сумею это сделать. Пересилю себя. Джейсон, как вы думаете, кзины вызовут подкрепление?
— Черт возьми! Конечно, вызовут. И тогда они без труда вас обнаружат. Что же делать?
— Мы можем взломать двери «Придворного шута»?
— Да, но у меня отобрали ключи. Мы не сумеем ни включить радио, ни завести мотор, ни открыть шкафы.
— Их можно открыть с помощью лазера.
— Точно.
— На борту есть оружие?
— Нет. Ничего похожего.
— Что ж, тогда «Придворный шут» не более чем площадка, на которой удобно сдаваться. Ничего лучше я не могу предложить.
— Чафт-Капитан, восьмая позиция предназначена для зарядки прибора. По-видимому, это вообще не оружие.
— Его можно использовать как оружие. Мы в этом убедились. Не сбивай меня, Славеровед. — Чафт-Капитан старался говорить спокойным тоном. Он знал, что его гнев — результат боли, и Славеровед тоже это знал.
