нашей встрече, чтобы поддаться такой простой манипуляции, — чуть ли не дружески улыбнулась крысу драконесса, — Да, я не забыла ни унижений, ни изнасилований, ни избиений, что подверглась сама и подверглись мои офицеры. Но, знаешь, все это было размазано на весь ваш пиратский сброд: на счет спаривания против моей воли у меня гораздо больше претензий к надсмотрщикам Ларса, чем к тебе. Да и самые злые унижения я получала не от тебя. Но вот черту перешел именно ты: именно ты решил убить моего подопечного. И убить не по праву, а только из своей прихоти и кровожадной мести.
— Жаль, что не убил. Потом этот паскудыш на нашу малину ваших регуляторских легавых навел, — лихо почесал ухо крыс.
— Пенрат, так ты раскаиваешься? — драконессу этот хамский выпад не пронял.
— Не еби мне мозг, чешуйчатая: мы или договариваемся, или нет. Снова: сколько? — наглости крысу было не занимать.
— «Два Зуба», я же объяснила тебе, что готовилась к этому дню долго: творя игра — вовсе не то, что собьет меня с мысли, — покачала головой драконесса. И обратилась к одному из драконов-самцов, охранявших собрание, — Джеррил, ты принес бурдизо?
— Да, леди Аджана, — полупоклонился драконессе дракон, и, отцепив с пояса, продемонстрировал кастрационный инструмент.
— Нет, нет, нет! Прошу вас, пощадите! — а вот эти слова принадлежали уже пиратскому кораблю Стремительная Айна.
— Нет, Айна. Ты, когда забирала Пенрата и его «гардемаринов», не окоротила его, не вступилась за Клинок. Так что, твоя просьба сейчас — лишь пустой звук. Ты не можешь просить о смягчении приговора для своего капитана, так как виновата не меньше. Пусть это будет наказанием и для тебя, — драконесса не стала поворачиваться к голограмме корабля.
— Оно слишком жестоко!.. — проскулила корабль.
Драконесса согласно кивнула, но отвечать не стала.
— Леди, Аджана, нам приступать? — вопросил дракон, все еще стоящий со зловещим инструментом в руках.
— Да, приступайте, — повелительно взмахнула крылом драконесса. В ее голосе читались удовлетворение и та усталость, что наступает после достижения давно желанной цели.
— Блядь! Шлюха, я еще с тобой за это рассчитаюсь! — четверка крепких драконов, что еще недавно брали на абордаж пиратскую корабль, схватили крыса за руки и за ноги, и расстелили на специально для этого принесенном в кают-компанию полевом медицинском столе. Стремительная же Айна от этого лишь всхлипнула, и, потеряв, видимо, самообладание, принялась причитать о своем капитане и умолять драконов. Впрочем, голографический образ пиратской шхуны никто не слушал — даже сородич Коралловое Пламя.
Гардемарин семьи Ашен подошел к столу, на котором был разложен крыс, и принялся изучать его промежность. Благо, посмотреть там было на что: как и у всех представителей его вида, между ног у Пенрата нашла себе место солидная мошонка с парой очень больших, даже по меркам куда более крупных фурри, тестикул. Дракон завел головку эмаскулятора за все это богатство, и принялся устраивать то, что делало Пенрата самцом, между металлическими губами инструмента. Крыс задергался, сопротивляясь происходящему. Но четверка драконов держала его крепко, и пирату не оставалось ничего иного, кроме как грязно браниться и угрожать окружающим жуткой местью. Наконец шейка мошонки и, соответственно, скрытые ею канатики яичек пирата полностью оказались на рабочей поверхности инструмента, названного драконессой «бурдизо».
— Леди?.. — многозначительно спросил дракон.
— Да. Он этого заслужил, — кивнула дракону драконесса.
Огнедышащий нажал на ручку инструмента первый раз¸ и крыс икнул от неожиданности — губы «бурдизо» сомкнулись, и наложили металлическую скобу на шейку его мошонки, тем раздавив канатики, что соединяли тело пирата с, до недавнего времени, питаемыми им источниками возможного потомства.
— Ммм!.. Блядь! — вскрикнул пират, когда дракон нажал на ручку инструмента второй раз, и лезвие отделило теперь уже бесполезные яички крыса.
Крыс выгнулся на столе, и оросил себя и окружающих обильным потоком семени.
— Не знала, что кому-то, кроме самок, такое может нравиться, — заметила на это драконесса.
— Нет, леди Аджана. Это обычная реакция: самцы при кастрации, вне зависимости от их предпочтений, почти всегда кончают, — подобрав теперь отделенную от тела мошонку крыса, дракон разогнулся, и продемонстрировал драконессе свой трофей, — Что прикажете делать с гонадами? Сохранить как трофей?
— Нет, Джеррил, выброси их. Я не хочу, чтобы семенники этого подонка хотя бы еще раз послужили ему. Даже, если эта служба — напоминать мне о его существовании, — отрицательно мотнула головой драконесса.
— Как пожелаете, леди Аджана, — дракон снова поклонился лазурной самке, и положил бывшую крысову мужественность на один из собственных столов кают-компании.
Четверка же драконов, ранее удерживавшая теперь уже не самца, подняла его с медицинского стола, и усадила на один из диванчиков кают-компании. Крыса трясло, а весь его былой кураж словно испарился.
— Теперь Хенри, — голос драконессы был усталым, но довольным.
— Нет, нет, нет! — заорал кот, попытавшись метнуться к закрытой двери отсека, — Я что угодно сделаю, только нет!..
Драконы-самцы сноровисто выловили паникующего кота, отволокли к медицинскому столу, и там расстелили точно так же, как до этого крыса. Кот орал и вырывался: он сулил драконам золотые горы, обещал вечную преданность и клялся в своей приверженности идеалам Драконьей Империи. Но его никто не слушал.
— Приступайте, — драконесса кивнула в ответ на вопросительный взгляд дракона по имени Джеррил.
Тот снова склонился над уже новым «пациентом», и принялся устраивать его мужские шарики на рабочей части своего инструмента. Благо, в этот раз они были вполне обычных для большинства фурри размеров. Кот, почувствовав холод металла на своих причиндалах, сначала присмирел, а потом принялся умолять и клясться с утроенной силой.
— Мяу!.. — в этот раз между нажатиями дракона на рукоять «бурдизо» большой паузы не было — кот пронзительно мяукнул, выгнулся дугой и… обильно кончил, сверкнув на фоне белых брызг расправившимися шипами своего члена.
— Тоже в мусор. Хенри ничем не лучше Пенрата, — кивнула дракону, опять демонстрирующему источник чужого несостоявшегося потомства, драконесса.
Дракон снова уважительно поклонился, а яички кота присоединились к яичкам крыса, лежащим на столе.
— Так, и последний, — драконесса подошла к лису, и смерила его взглядом.
Тут же рядом с мохнатым оказались и драконы, а мохнатый лишь обреченно вздохнул, прекрасно понимая бесполезность сопротивления, и позволил огнедышащим схватить себя.
