— Здесь «Гай Молинари». Рад, что вы живы, ребята.
— Роджер. Начинайте. Дайте нам знать, когда можно будет дохромать до какого-нибудь дока.
— Роджер, — ответил Фред. — Мы подберем вам лучшее местечко. Фред, связь кончаю.
Холден отключил застежки кресла и всплыл к потолку, обмякнув всем телом.
«Давай, Миллер. Твоя очередь!»
— Ой, Пампо! — заговорил мальчонка в амортизаторе справа от Миллера. — Лопни клапан и ба-бах, а?
Боевой скафандр его был серо-зеленого цвета с герметичными сочленениями на суставах и царапинами на груди, оставленными ножом или острым инструментом. За щитком шлема виднелось лицо пятнадцатилетнего подростка. Его жесты говорили о детстве, проведенном в вакуумных скафандрах, а по выговору он был чистый креол-астер.
— Да, — признался Миллер, поднимая руку, — побывал в переделке. Но все обойдется.
— Круто, хомбре, — ответил мальчишка, — но держи фока, и нето воздух не выпустит, а?
«Ни на Марсе, ни на Земле никто бы не понял, что он хочет сказать, — подумал Миллер. — Черт, да такой акцент сбил бы с толку и половину жителей Цереры. Неудивительно, что они так легко убивают нас».
— Согласен, — ответил он. — Ты держись впереди, а я присмотрю, чтобы никто не выстрелил тебе в спину.
Мальчик ухмыльнулся. Миллер повидал тысячи таких, как он. Подростков, как везде и всюду, привлекал риск и возможность показать себя перед девочками, только жили они в Поясе, где один неверный шаг вел к смерти. Он повидал тысячи таких. Арестовывал сотни. Несколько десятков у него на глазах упаковывали в мешки для трупов.
Он подался вперед, чтобы видеть длинные тесные ряды шарнирных амортизаторов, забивших брюхо «Гая Молинари». Навскидку он сказал бы, что здесь собралось человек девяносто или сто. Так что до ужина он, очень может быть, увидит смерть еще пары дюжин.
— Как тебя зовут, малыш?
— Диого.
— Миллер, — представился он и протянул парнишке руку. Взятый на «Росинанте» боевой скафандр марсиан позволял пальцам сгибаться намного легче, чем перчатке парня.
По правде сказать, Миллер был не в лучшем для штурма состоянии. На него накатывали волны беспричинной тошноты, и плечи ныли, когда падал уровень лекарств в крови. Но он умел обращаться с оружием и, возможно, имел больше опыта боев в коридорах, чем девять десятых старателей и рудокопов вроде Диого, набранных АВП. Как-нибудь обойдется.
Щелкнула корабельная система оповещения.
— Говорит Фред. Мы получили известие от поддержки с воздуха: через десять минут — зеленый свет. Приступайте к проверке снаряжения, люди.
Миллер развалился на койке. Вокруг щелкала и звякала сотня боевых скафандров, сотня пистолетов, сотня штурмовых винтовок. Свое снаряжение он проверил уже не раз и не собирался проделывать все заново.
Через несколько минут навалится перегрузка. Антиперегрузочный коктейль дозировали скупо, ведь им прямо из амортизаторов предстояло вступить в бой. Нет резона сверх самого необходимого накачивать наркотиками свою штурмовую группу.
Джули присела к нему на койку, волосы плавали над ее головой, словно под водой. Ему представилась рябь света, пробегающая по ее лицу. Портрет юной гонщицы в образе русалки. Она улыбнулась его мыслям, и Миллер улыбнулся в ответ. Он знал, что она с ними. С Диого, с Фредом, с остальными бойцами АВП, патриотами вакуума, она лежала в амортизаторе в чужом скафандре, направляясь к станции, где ее убьют в борьбе за лучшее будущее. Миллер знал, что его бы здесь не оказалось. Если бы не она. В каком-то смысле он занял ее место. Он стал ею.
«Они справились, — сказала или просто подумала Джули. — Если переходят к штурму, значит, „Росинант“ уцелел — во всяком случае, успел прорвать оборону». Миллер кивнул, соглашаясь с ней, и позволил себе минуту порадоваться этой мысли, прежде чем гравитация ускорения вжала его в амортизатор с такой силой, что сознание помутилось и трюм в глазах потемнел. Он почувствовал и рывок торможения, когда все амортизаторы перевернулись на шарнирах к новому «верху». В кожу Миллера впились иглы. Произошло что-то глубокое и громкое, от чего «Молинари» загудел огромным колоколом. Проломили оболочку станции. Мир жестко дернулся влево, койка в последний раз перевернулась, когда штурмовой корабль включился во вращение станции.
Кто-то орал на него:
— Пошли, пошли, пошли!
Миллер взял свою штурмовую винтовку, хлопнул по прицепленной на бедро кобуре пистолета и влился в плотный поток у выхода. Ему не хватало привычной шляпы.
Служебный коридор, в который они вломились, был узким и темным. Схемы, набросанные инженерами Тихо, предсказывали, что с настоящим сопротивлением они столкнутся только в обитаемой части станции. Расчет не подтвердился. Движение застопорилось, когда автоматический защитный лазер разрезал надвое первый ряд бойцов АВП.
— Группа три, газ! — рявкнул Фред прямо в ухо каждому, и в воздухе распустились полдюжины белых клубов антилазерной дымовой завесы. При следующей вспышке лазера стены засветились безумной радугой и воздух наполнился запахом горящего пластика, но никто не погиб. Миллер двинулся дальше и вверх по металлической эстакаде. Полыхнул резак, и служебная дверь распахнулась.
Коридоры станции Тот оказались широкими и просторными, длинные плети плюща были заботливо уложены по спирали, через каждые несколько шагов попадались ниши, в которых стояли со вкусом подсвеченные деревца бонсай. Мягкий, похожий на солнечный, свет придавал обстановке сходство со спа-салоном или богатым домом. На полах лежали ковры.
Дисплей его скафандра замигал, указывая предполагаемое направление штурма. Биение сердца перешло на ровную частую дробь, но в сознании воцарилось идеальное спокойствие. На первом перекрестке стоял дорожный барьер, охраняемый дюжиной человек в форме службы безопасности «Протогена». Ряды АВП оттянулись, используя как укрытие изгиб потолка. Линия огня приходилась на уровень коленных чашечек.
Гранаты были идеально круглыми, даже без отверстия для чеки. По мягким ковровым настилам они катились не так хорошо, как по камню или плитке, поэтому три штуки взорвались, не достигнув барьера. Взрыв молотом ударил по ушам, в узком коридоре им досталось от взрывной волны не намного меньше, чем противнику. Но барьер рухнул, и охранники отступили.
Все рванулись вперед, и Миллер услышал восторженные вопли своих новых соратников, вкусивших первой победы. Вопли доносились до него приглушенно, словно издалека. Возможно, его наушники не так уж хорошо смягчили удар. Нелегко будет продолжать штурм с лопнувшими перепонками.
