– Так вы его связали? И как он теперь?
– Ничего. Даже слишком спокоен. Мы за ним следили: он несколько раз пытался покончить с собой. Так бывает с наркоманами в период депрессии. Байсет насмотрелась в полиции на них. Она сказала, что лучше было бы позволить ему умереть.
– Бедняга,– сказал Джайлс.
– Он не бедняга,– сказала Мара.– Он просто несчастный, нервный мужчина, ушедший в наркотики и чуть не погубивший всех нас.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Может, я неправильно выразился, но я не понимаю...
– В этом ваша беда. Вы НЕ ПОНИМАЛИ.
Она повернулась и вышла. Он попытался встать с койки и догнать ее, объяснить, но едва он попытался сесть, как у него закружилась голова. Он упал, ненавидя свое бессилие, однако поделать ничего не мог.
Потом он заснул, а проснулся, когда все уже спали. Магнитофон что-то наигрывал, но голосов слышно не было. Джайлс чувствовал себя лучше.
Он огляделся и увидел, что в кормовом отсеке никого, кроме него, нет. Все было по-прежнему, даже отломанная ручка пресса вернулась на место. Как им удалось приделать ее? Дай и Френко, видимо, перешли в другой отсек. Мысль, что они сделали это из уважения к нему, тронула его. Да, странно. Улетая с Земли, он считал само собой разумеющимся, что рабочие уступают ему место.
Поль прав – он не знал рабочих. По крайней мере так, как сейчас, прожив с ними рядом две недели. С другой стороны, Мара закончила разговор так, что он все еще не понимает и,– он грустно усмехнулся,– она права.
Но это неважно. Он, вероятно, вел себя как дурак, пытаясь спасти Эстевена, рискуя своей жизнью – тем самым и успехом своей миссии. В определенных ситуациях он заслуживает самоосуждения.
Да, странно. Маре не понравилось, что он называл Эстевена беднягой. Мара права, все урожденные Адель считают рабочих примитивными созданиями. На мгновение он почувствовал себя убежденным, что это не так. Люди на шлюпке были какими угодно, но отнюдь не примитивными. Кроме разве Хэма и Дай – а, может, и не исключая их. Это не просто взрослые – это умудренные жизнью люди со своими достоинствами и недостатками...
А сам он... Жизнь не поработала над ним. Его характер был выкован в детские годы. С тех пор он не размышляя жил по внушенным ему законам. До этой шлюпки, взорванного корабля, этих рабочих, он так и не смог бы пересмотреть многое в себе. То, что он пережил, перемены, которые он должен совершить, сами по себе вели его к потере понятий о добре и зле, которые он считал незыблемыми.
Он чувствовал слабость. Странное неопределенное недовольство собой, как будто он упустил нечто жизненно важное. Может быть, это только следствие контузии? Нет, вряд ли...
«Но есть вопросы и важнее»,– подумал он. Если он провалялся пять дней, это означает, что через несколько часов шлюпка минует последний пункт поворота к системе 20Б-40. Капитан должна изменить курс, потому что, кажется, выход найден.
Он поговорит с ней прямо сейчас, когда все спят.
Осторожно, ожидая повторения головокружения, он поднялся. Голова не кружилась, все было в порядке. Он прошел мимо ягод, осматривая их состояние. Было множество мертвых листьев, а нетронутых ягод оставалось мало, единицы. Проходя в свой отсек, он заметил, что сосуд с соком ягод приварен к перегородке рубки управления. Только капитан могла сделать это. Джайлс и не подозревал, что на борту шлюпки есть соответствующие инструменты.
Он вошел в рубку.
Капитан по-прежнему сидела в дальнем кресле, у панели. Глаза ее были закрыты, а тело неподвижно. Она не пошевелилась, когда он подошел ближе, стукнувшись о второе кресло.
– Капитан,– позвал Джайлс.
Молчание.
– Райцмунг, мне нужно с вами поговорить. Настало время принять решение.
Никакой реакции.
– Если вы не желаете говорить со мной, мне придется действовать без вашего разрешения.
Она медленно открыла глаза.
– Вы не будете действовать, Адельман. Я пока еще капитан на этой шлюпке.
– Нет. С каждым днем вы отдаете вашему ребенку частичку вашей силы. Вы слабеете быстрее нас, которые теряют силы от недостатка еды и питья.
– Нет, я сильнее вас, и останусь такой.
– Предположим так. Неважно. Главное, что курс шлюпки должен быть изменен сегодня. Иначе будет поздно.
Ее черные глаза не двинулись.
– Откуда вы это знаете?
– Знаю. Возможно, даже мне самому придется изменять курс.
– Нет.– Джайлсу впервые показалось, что в ее голосе он уловил следы эмоций.
– Вы лжете. Это глупо. Вы беспомощны в пространстве, как и любой землянин.
– Не любой, некоторые из нас умеют водить звездолеты. Но вы не даете мне договорить. Я не хочу изменять курс, так как считаю, что этим должны заниматься офицеры.
– Тогда считайте, что мы летим на Бальбен.
– Не могу. Я ответственен за семерых на борту шлюпки в той же мере, как вы ответственны за новую жизнь в вашем теле.
– Семерых рабов. Их жизнь не стоит ничего.
– Они не рабы.
– А я считаю, что они рабы и бесполезны.
– А я думаю, что они люди и должны выжить. И, чтобы увеличить их шансы, я готов дать вам то, что вы хотите.
– Вы? Вам не вернуть мою честь.
– Я могу это сделать. Я знаю, кто уничтожил ваш корабль. И я могу передать его в ваши руки.
– Вы?!..– капитан привстала с кресла.– Вы знаете, кто это?!
– Только прикоснитесь ко мне,– спокойно сказал Джайлс, когда она протянула свои длинные руки к его горлу.– Только коснитесь меня, и я обещаю, что вы никогда в жизни этого не узнаете.
Капитан упала в кресло.
– Скажите, ради чести тех, кто вел со мной этот корабль, ради моего ребенка, скажите, Адельман!
– Я скажу,– сказал он.– И я передам вам этого человека. Вам одной – на ваше усмотрение – едва люди, находящиеся на борту, прибудут на 20Б-40.
– Вы хотите заставить меня изменить чести и долгу? Вы будете скрывать имя, пока я не изменю курс, потеряв последнюю надежду обеспечить будущее ребенка, а потом, когда мы приземлимся, вы окажетесь среди себе подобных, и они защитят вас! Вы обманете меня, человек!
Последние слова были почти криком.
– Я назову вам имя и передам его в ваши руки безо всякого вмешательства,– сказал Джайлс.– Я обещаю вам это. Я даю вам слово чести. Ваша раса уже много поколений общается с нами, капитан Райцмунг. Был ли случай, когда урожденный Адель обманул вас?
– Не было, это правда. Вы всегда выполняли свои обещания.
Она замолчала. Джайлс ждал, в наступившей тишине было слышно его дыхание. Капитан встала.
– Я должна поверить вам,– сказала она едва слышно.– Иначе, если вы говорите правду, я навлеку на себя позор тем, что упустила возможность восстановить свою честь.
