И она получила ее.
Ник послал всего одно сообщение с тех пор, как остался в тарде.
Оно не было послано на Малый Танатос. Вместо этого он дал сигнал на ближайший слуховой пост ПОДК.
Это было требование помощи.
Ник сообщал свое положение, направление и скорость и утверждал – без дальнейших объяснений – что его преследуют боевые корабли Амниона. Он напомнил ПОДК, что они не могут позволить себе, чтобы он был захвачен в плен. Он требовал, чтобы они срочно выслали крейсер в запрещенный космос и спасли его.
Без вариантов, пробормотала Морн, прочитав сообщение. Если ты думаешь, что стоишь этого, то лучше подумай еще раз. ПОДК, может быть, и хотят скрыть от человечества лекарство, повышающее иммунитет к мутагенам Амниона; но по этой причине никто в штаб-квартире ПОДК не будет рисковать и помогать Нику. Любой корабль ПОДК, посланный к ним, будет угрозой, а не помощью.
И после этого она не успокоилась. Сделки Ника с штаб-квартирой ПОДК не означали, что они заключили мир между собой и не позволяли ей поговорить с Дэвисом. А она не могла представить, как ей добраться до Дэвиса самостоятельно. Вахта подошла к концу, а она не нашла ответа на самый важный для нее вопрос.
Когда Микка дала знак людям Лиете принять вахту, появился Ник и проводил Морн до ее каюты.
Лихорадочный блеск его глаз и напряженная улыбка подсказали ей, каковы его намерения; ей не было нужды понимать тот оскал направленный на нее, или то, как особенно он похлопывал по карману своего скафандра. Без предупреждения ее глаза снова наполнились слезами, и последняя энергия, казалось, вытекла из ее мускулов. Только шизо-имплантат позволял ей вытерпеть прикосновения Ника; а сейчас пульт управления будет использован против нее.
– Я надеюсь, что она стоит того, – пробормотал Скорц – не Нику, но так, чтобы Ник это слышал.
– Никогда нельзя быть уверенным, – ответил Ник несколько резко.
Всего на мгновение в Морн вскипел старый гнев. Она не могла улыбнуться Нику, или делать вид, что довольна, поэтому продолжала придерживаться их соглашения и сделала неприличный жест в сторону Скорца.
Карстер и Рансум нервно рассмеялись, когда она покидала мостик.
Как только они с Ником вышли за пределы мостика, он перестал улыбаться.
Он сжал ее руку, словно думал, что она собирается вырываться. Но так как она не могла этого сделать, она пыталась убедить себя, что сможет выдержать то, что он собирается проделать с ней; что ради сына она сможет быть в такой же власти у Ника, как она была у Ангуса. Но она знала, что лжет самой себе.
Когда они достигли ее каюты, он прохрипел:
– А вот сейчас начнется самое веселье, – и втолкнул ее в дверь.
Каким-то образом ей удалось повернуться и взглянуть ему в лицо.
Может быть, он хотел, чтобы она умоляла его. Упала на колени и просила. Это, вероятно, было то, в чем он нуждался.
Если это было так, то он не получил того, чего хотел. Без управления своим шизо-имплантатом она не могла ничего сделать для себя; но она могла отказаться унижаться.
Его рука задрожала. Шрамы стали изжелта-белые, вся страсть испарилась из него.
Морн смотрела на него, ожидая, когда он взорвется; ожидая, когда ее мучения, как на борту «Смертельной красотки», начнутся снова.
Внезапно он сказал:
– Я рассказывал тебе о женщине, оставившей мне эти шрамы.
Голос дрожал, так же как и рука.
Она ждала не мигая; стараясь едва дышать.
– То, что ты сделала – гораздо хуже.
Она смотрела на его печальный взгляд. Может быть, она должна была что-то сказать, но ей ничего не приходило в голову. Ее отказ просить был всем, что у нее оставалось.
Его рука дрожа сажалась сильнее, пока ей не показалось, что черная коробочка в любой момент треснет. Но он не прикоснулся ни к одной из кнопок. Его кожа натянулась, столь же бледная, как и шрамы. Его губы походили на края старой раны.
– Дела обстоят так, – выдохнул он, продолжая дрожать, – что сейчас ты в моих руках, и я не хочу тебя. Я не хотел тебя никогда. Я хотел, чтобы меня хотели.
Пока она смотрела на него, отвергая его, он положил пульт управления обратно в карман.
– Ты можешь быть совершенно уверена, что я позабочусь о твоем отродье. Я нуждаюсь в нем. Просто отдать его Амниону недостаточно хорошо. Я хочу, чтобы ты могла увидеть, как они будут превращать его в себе подобных.
– И после этого, я вероятно позволю им взять и тебя.
Он повернулся и вышел.
Как только дверь закрылась, индикатор просигнализировал, что она заперта.
Дэвис. О, Дэвис, молилась она. Помоги мне.
Она отчаянно нуждалась в отдыхе. Но как только она погружалась в сон, она погружалась в кошмары, которые заставляли ее потеть словно Ангус, и кричать словно проклятая.
Все они были одинаковы. В них вселенная внезапно открывалась перед ней, давая ей уверенность, наполняя ее совершенством. Когда она говорила с ней, ее сообщения были абсолютной правдой – и абсолютно необходимыми. Ее послушание было таким ясным и совершенным, что она чувствовала радость.
Перед ней стоял ее отец – или сын. Они одновременно были ее матерью и сестрами отца; они были Мин Доннер и множеством ее инструкторов в Академии, они были ею самой, изнасилованной и отброшенной. Но это смешение делало их более ясными, более понятными. Все они говорили:
Морн, спаси нас, – голосами, полными страдания.
И она брала небольшое количество отлично работающего взрывчатого вещества и прикрепляла его к сердцу отца, или сына, или к своему и смотрела с чистой, незамутненной радостью, как взрывы разносили всех, кого она любила на кровавые куски.
Затем собственные крики будили ее, всю в испарине, словно ее кости внезапно отдали всю свою влагу.
После вахты Лиете и Ника Морн снова отправилась на мостик. На этот раз Вектор не посылал ей еду и кофе; но когда вахта закончилась, Ник проводил ее в камбуз и позволил приготовить себе еду, а потом отвел в каюту и закрыл на замок.
Вероятно, потому, что пища сделала ее сильнее – а может быть, потому, что прошло время после того, как она потеряла защиту шизо-имплантата – ее кошмары стали еще хуже.
Я схожу с ума, думала она, пока хриплый кошмар эхом растекался по ее разуму. Со мной покончено.
Но на сей раз у нее появилась идея.
Безумие может принести пользу. Оно непредсказуемо; никто не будет ожидать этого. И так как ей наступил конец, ей не было больше что терять.
Она была почти спокойна, когда занимала свое место на вахте Микки. Ее кошмары оставили ее измученной и иссушенной; страхи временно отступили. Скрываясь за работой, которую требовали от нее Ник и Микка, она вызвала регулирующий компьютер «Каприза капитана».
