Шесть часов изучения информации, идей, споров до хрипоты, литров кофе и бросаемых украдкой взглядов на табло времени пролетели быстрее, чем хотелось бы. Но к тому моменту, когда пришла пора подниматься к Шторму, будущая схема действий уже обрела свои очертания.
И вот тут-то действительность и решила показать себя, напоминая, за кем обычно остается последнее слово.
Они даже выйти из кабинета не успели, не то что доложиться. Канал связи был экстренным, а лицо Ромшеза, появившееся на экране, как только посерела настроечная таблица, – закаменевшим.
– Покушение на Элизабет Мирайя. Подозреваемый – Владис Скорповски, скрылся. Требуется поддержка.
– Твою налево! – неожиданно «скромно» высказался невидимый Шторм. Кэтрин вывела Истера не только на них, но и на полковника. – Дальше!
Ромшез ждать продолжения не заставил;
– Погиб лейтенант Энаско. Капитан Валев в тяжелом состоянии. Отравление неизвестным препаратом из группы подавляющих волю.
Шаевскому и Валанду ничего не оставалось, как только переглянуться.
Сотворенный ими за ночь план начал рушиться раньше, чем они занялись его воплощением в жизнь…
* * *
– Он знает?
Я смотрела вслед идущему к выходу из зала космопорта Шаевскому. Лауру, крепко обняв, он прижимал к себе, Анна шла рядом.
– Знает, – спокойно отозвался Валанд. Шторм «бросил» меня на него, разбираясь с остальным бедламом. – Но это ничего не значит.
Я посмотрела на него снизу вверх. Не только хотела оценить реакцию на мой вопрос, но и понять, осталось что-нибудь из того, что было.
Наверное, осталось – сердце дернулось. То ли сожалея и тоскуя, то ли… чувствуя свою вину.
Реакции не было, Валанд выглядел собранным и спокойным. В отношении первого из вопросов, сомнений не возникало – с его-то подготовкой, а вот со вторым…
О том, что он не помнит меня, ту, на Зерхане, мне было известно – Ромшез подтвердил, что те несколько дней так и остались вычеркнуты из его жизни, но ведь про профи я не зря упомянула.
– Марк…
Продолжить он мне не дал. Чуть развернувшись, чтобы я могла видеть его лицо, взял мою ладонь в свои руки, осторожно сжал. Не желая сделать больно – просто пытаясь так, через прикосновение, дать понять, что он справится.
Моя улыбка была с горечью.
– Ты за ним присмотришь?
Говорить о Викторе было проще, чем о нас с ним. И… правильнее.
– Ромшеза ты об этом тоже попросишь?
Несмотря на прикованное ко мне внимание, его взгляд цепко «держал» огромное помещение.
Все записи с борта, на которых был Скорповски, мы успели сбросить до того, как лайнер «лег» на посадочный стол космопорта, так что этого типа знали не только в лицо. ДНК и гормональный слепок, снятые с тела лейтенанта Энаско; сканы сетчатки и радужки; голосовые характеристики; основные пластические параметры…
Результата не было, помощник Матюшина растворился среди пассажиров без следа, вызывая невольные воспоминания о Горевски. Тот был – виртуоз, этот, похоже, ему не уступал.
Не самая лучшая перспектива.
– Конечно! – На этот раз удалось просто улыбнуться. – Вы друг о друге не забывайте…
Движение Валанда было резким и неожиданным. Полностью развернувшись ко мне, схватил за плечи, тряхнул… На лице застывшая маска.
Отпустил меня и отступил назад он также внезапно.
– Прости…
Хотелось мне узнать, что в этот момент творилось в его голове, но… я предпочла остаться в неведении. Пусть будет так, как есть.
– Вот вы где? – Истер, словно только и ждал, когда о нем вспомнят, вывернул из-за очередной группы пассажиров, проходивших мимо. Встал рядом со мной, очень естественно оттерев Валанда. – Матюшина отпускают. Дарош приносит свои извинения.
Я только пожала плечом: ничего другого и не предполагалось.
Штабной полковник не последний человек в игре Шторма, а тот предпочитал доводить их до конца. Удовлетворить собственные амбиции он сумеет и потом, а пока… Матюшин продолжит быть источником нужной Славе информации.
– Моих передал?
Ромшез хмыкнул: мол, кто о чем, а я – о подопечных. Ответил не без ехидства:
– Да. Я с ними отправил Стаса, чтобы не чувствовали себя брошенными.
– Надеюсь, об Энаско не сказал?
Истер посмотрел на меня обиженно:
– Ты меня за кого… – Заткнулся он сам, просить не пришлось. Но молчал недолго. – А Сашка твой – парень правильный. Не только стреляет хорошо, но и думает быстро.
– Мой? – мило уточнила я, собираясь получить еще одно подтверждение своим подозрениям на счет Кабарги.
Выстрелить тогда первой я успела – сказался опыт последних операций, но все равно опоздала. Появившийся с другого конца коридора Александр очень рисковал – расстояние между ним и нашим третьим было довольно велико для парализатора, да и я находилась как раз между ними, но он справился, сумев попасть Скорповски в руку. Моя ампула «ушла» уже впустую.
Впрочем, в тот момент все это прошло мимо сознания.
Тонко, пронзительно свистнуло совсем рядом; запястье дрогнуло – ушел микроампульный заряд; сливаясь, сочно, влажно чавкнуло – сработал импульсник.
Я могла взять Скорповски, но мысли об этом даже не возникло. Ни тогда, когда осознала, что все еще жива, ни позже. Либо – он, либо – корчившийся на полу умирающий Валев. Универсальный антидот находился у меня в каюте.
Слабая надежда, но ведь могло не быть и ее.
Но сейчас речь шла не об этом. Код, который я сбросила в систему, не мог получить ни один из моей троицы. Да и меня, как маршала, они не знали.
Кабаргу ни один из этих нюансов не остановил. На помощь он пришел раньше, чем Ромшез.
– Ну не мой же? – ничуть не успокоил меня Истер. – Кстати, – вильнул он. Вот только во взгляде осталось что-то такое… неоднозначное, – у него поздний отходняк, отпаивать пришлось.
Комментировать последнюю фразу я не стала. Даже если он человек Шторма…
Пусть лучше вокруг вьются Славины кадры, чем Матюшина.
Мысль о штабисте оказалась болезненной. Мой личный счет к нему увеличился на двоих. Малознакомый мне Энаско и… Николя. Вытащить Валева мы успели – антидот все-таки сработал, но это не отменяло того факта, что он едва не погиб.
Ромшез изменения моего настроения не пропустил, окинув задумчивым взглядом, повернулся к Валанду;
– Уводи-ка ты ее, пока еще на ногах стоит. Мы тут и сами…
Спорить я не стала. Держалась, действительно, из последних сил – только самолюбие и спасало. Так что, без малейших сомнений, положив свою согнутую руку на его, пошла вместе с Марком.
Все, что было между нами… невысказанного, исчезло, оставив после себя понимание: что бы ни случилось… Для всего остального слова были уже не нужны.
