«Я смогу вернуться на Каладан! К Полу! К Лето!»
– А теперь иди и люби своего герцога, – произнесла Мать Квизаца с легкой ноткой сарказма.
Внезапно ей дали то, чего она хотела больше всего, и радость Джессики не знала границ. Но несмотря на то, что Бинэ Гессерит отпускали ее, она задумалась о Лето. Видел ли он скрытое послание, которое она включила в запись, где она стояла рядом с виконтом Туллом? Что он о ней подумал?
То, что Сестринство велит ей вернуться, еще не означает того, что Лето ее примет…
После того, как битва закончена и мы купаемся в почестях, нам все равно не по себе от осознания, что не все в порядке и наша жизнь никогда не будет прежней.
Герцог Лето Атрейдес. Из письма к сыну
Сойдя с имперского корабля в космопорте Кала-Сити и посмотрев на людей, собравшихся его поприветствовать, Лето увидел в первом ряду Пола – и не мог больше думать ни о чем другом, кроме как о своем сыне.
Молодой человек бросился ему навстречу. Несмотря на пока еще невысокий рост, теперь Пол выглядел более зрелым и гораздо более серьезным, будто груз ответственности за последний месяц состарил его на годы. Но он все равно оставался порывистым сыном, ликующим от долгожданной встречи с отцом.
Сам Лето формально воспитывался Паулусом и Еленой, привыкая к своему будущему положению в Ландсрааде и роли следующего герцога Каладанского, но они проявляли к нему мало теплоты. Даже имея тесную связь с собственным сыном, Лето никогда не позволял себе выказывать бурные эмоции – в его юности на такое всегда смотрели неодобрительно. Но только не сейчас. Он заключил Пола в крепкие объятия, оторвав его от земли. Сын похлопал его по спине:
– Отец, ты дома! Ты в безопасности!
– Теперь мы все в безопасности, – сказал Лето. – Восстанию конец, и я всем сердцем надеюсь, что мы вновь заживем нормальной жизнью.
Сафир Хават приблизился к ним, прямой как штык. Подскочил и Гарни, лихой и полный боевой энергии. Он искренне радовался герцогу, и в то же время в нем чувствовалась тень печали и стыда.
– Я подвел вас, милорд. – Отдельные синяки все еще виднелись на его лице. – Я не доставил ваше послание Шаддаму, как вы мне приказывали.
– Я знаю, Гарни, и вы заплатили за это ужасную цену.
– Недостаточно высокая цена, милорд, учитывая тот вред, который я причинил. Эта неудача едва не привела к уничтожению Каладана… и к вашей гибели.
Дункан Айдахо присоединился к ним, возвышаясь над Полом. В присутствии Мастера меча юноша казался еще ниже ростом и субтильней.
– Позже ты найдешь более подходящее время, чтобы предаться самобичеванию, Гарни. На что никто из нас не рассчитывал, так это на явную гениальность нашего великого переговорщика. – Он хлопнул Пола рукой по плечу. – Ваш сын встретился лицом к лицу с группой сардаукаров и убедил полковника-баши, что не стоит слепо следовать приказам.
Пол покраснел:
– Мы были там все вместе, отец. Я действовал так, как ты учил меня. Твоя репутация – вот что принесло успех, так же как и запись, которую ты оставил доктору Юэ.
Лето испытывал гордость – не только за сына, но и за непоколебимую стойкость своих верных советников и товарищей. Он огляделся по сторонам:
– А где же Юэ?
Доктор проталкивался сквозь линию охраны, пока толпа жителей Каладана рвалась ближе, чтобы увидеть возвращение их любимого герцога.
Пол махнул, чтобы доктора пропустили, и пояснил отцу:
– Доктор Юэ показал сардаукарам твое сообщение. Их полковник сказал, что ему и раньше доводилось пересекаться с тобой и у него сложилось о тебе благоприятное мнение.
Не совсем понимая, о чем говорит Пол, но решив, что сейчас это не имеет значения, Лето еще раз обнял юношу:
– Я просто хочу насладиться тем, что наконец дома… и мы двигаемся по жизни дальше. Император Шаддам даровал мне полное прощение всех предполагаемых преступлений, но некоторым Великим Домам и их подданным уже причинен огромный ущерб… непоправимый ущерб.
Перед его глазами вдруг возникло размытое пятно – будто все вокруг заволокло туманом, поднявшимся с морей Каладана. Джессика, вероятно, стала одной из жертв – наряду с виконтом Туллом, Виккой Лондин и многими другими. Сами радикальные заговорщики, возможно, и заслуживали сурового возмездия, но Джессика не виновата в том, что с ней случилось. Ее просто приставили как пешку к некоему дворянину Ландсраада ради исполнения дальнейших планов Бинэ Гессерит.
Пол последовал за отцом к ожидавшему их наземному автомобилю. Глаза юноши радостно сияли, но Лето замечал в них и проблеск печали, поскольку он явно тосковал по матери. Вернется ли когда-нибудь жизнь Пола в нормальное русло? Нет, только не без Джессики…
И тут Лето сообразил, что Пол понятия не имеет о том, что произошло на Элегии. Здесь, на Каладане, он получал лишь эпизодические новости, возможно, непроверенные сообщения о других массовых убийствах, устроенных сардаукарами. Знает ли он вообще, что Джессику приставили к виконту Туллу? События происходили очень быстро.
Пока они ехали, герцог вновь осознал всю тяжесть руководства планетой. Пол не просил о такой ужасной ответственности, пока Лето выполнял опасную миссию, и не заслуживал того, чтобы его к этому принуждали. Молодой человек однажды уже потерял мать, когда эти ведьмы отозвали ее с Каладана, а теперь потеряет вновь – навсегда. Она никак не могла выжить после уничтожения Элегии.
И все же, когда они приблизились к внушительному зданию замка Каладан, Лето улучил минутку, чтобы полюбоваться высокими стенами и башнями, хранящими груз истории. Герцог цеплялся за эти сиюминутные добрые чувства. Теперь он был дома. Несмотря на все прочие трагедии, его воодушевляло осознание того, что они снова вместе, что вселенная справедлива к ним хотя бы в этом. На данный момент им этого хватит.
А остальное проявится в их жизни позже, когда все это уляжется.
* * *
Следующие несколько дней казались пыткой: Лето объяснял сыну все подробности, рассказывая о своих похождениях в рядах повстанцев. Как он крутился в водовороте радикального движения, пытаясь сохранить маскировку и придерживаясь при этом кодекса чести. Хотя герцог предотвратил множество новых кровавых акций и даже помог колонистам на Иссимо III, теперь он жалел, что не смог сделать большего.
Но куда сильнее Лето переживал из-за остальной части истории, которую ему предстояло рассказать: о Джессике и о том, что произошло на Элегии.
Стараясь говорить в холодных, аналитических выражениях, он приступил:
– Когда Бинэ Гессерит лишили твою мать статуса моей наложницы и перевели ее на Уаллах IX, они имели на нее другие планы. Не знаю, противилась ли она приказам, но когда ее направили к другому дворянину, она исполняла свои обязанности в соответствии с назначением. – Герцог собрался с духом, но не мог вынести тяжести своих слов. – Как я и ожидал от нее.
Лицо Пола стало напряженным:
– Я знаю, что моя мать любила тебя, отец. Она любила нас.
Лето коснулся руки сына:
– Любовь не всегда достаточно сильная защита, когда сталкиваешься с непреодолимой силой. Твою мать приставили к виконту Джандро Туллу, и Сестринство не потерпело бы отказа. Она полетела туда, куда ей приказали, и исполнила свою роль. – Герцог с трудом выдавил из себя следующие слова: – Исполнила безупречно, я полагаю. Твоя мать всегда ответственно подходила к делу.
Лицо Пола помрачнело, но новость, похоже, не стала для него неожиданностью. Лето это озадачило.
Взгляд Сафира, стоящего позади в зале, метался из стороны в сторону, затем сконцентрировался, когда ментата осенило осознание:
– К виконту Туллу, милорд? С планеты Элегия?
Пол в шоке выпрямился:
– Вы сказали, что Элегия разрушена сардаукарами, там все уничтожено! Там ведь никто не выжил?
