которые касались каких-то бытовых вопросов, которые без мужчин я решить просто не могла.
- Ты считаешь, что ты знаешь меня, Иден. Но я не та женщина, с которой ты и Дилан были знакомы много лет назад. С того момента в моей жизни случилось слишком многое, и это сделало меня абсолютно другим человеком, с которым, боюсь, ни ты, ни твои побратимы не смогут найти что-то общее, кроме той чертовой связи, которая зачем-то еще существует даже спустя столько лет.
- Я прекрасно это понимаю, - согласился миранец, - если бы хотя бы попыталась...
- Узнать тебя по новой? Сделать вид, что ничего не было? - уточнила я, - задать тебе тот самый вопрос, который неоднократно задавала себе следующие несколько лет после нашего расставания? Что мне это даст?
- Правду. Неужели тебе неинтересно, что...
- Мне неинтересно, - помотала я головой.
- Ты всегда была из тех, кто считал, что для того, чтобы решить какую-то проблему между разумными, достаточно просто ее обсудить.
- Я до сих пор так считаю, - согласилась я, - просто обсуждать что-либо конкретно с вами я не вижу смысла. Меня не интересует, что было тогда. Это для меня осталось в прошлом. Как и ты, как и Дилан, как и весь ваш чертов Миран. Я не вспоминала о вас много лет, и не вспоминала еще столько же, если бы не досадная случайность, которая стоила мне катера, команды, моего зрения и моей свободы.
- Это самообман, Мария, - проговорил Иден, поднимаясь, - ты пытаешься убедить себя в этом, потому что боишься, что ты можешь ошибаться. Ты всегда считала и считаешь, что твое решение - единственное правильное, твои выводы - единственные верные. Капитан не имеет права на сомнения, да, Мари? Не имеет права на слабости? Не имеет права на эмоции? То, что делает капитан, не подлежит обсуждению, а просто пронимается всеми, как единственная истина. Только наша реальность не состоит только из темного и светлого, а то, что ты думаешь, знаешь или видишь, не всегда совпадает с тем, что в действительности происходит.
- В данный момент я почти ничего не вижу, - усмехнулась я горько, - и предпочту и не слышать ничего, кроме шума ветра. Надеюсь, мое желание вскоре исполнится.
- Почему ты хотя бы не попытаешься сделать хоть шаг в нашу сторону, - Иден явно злился. Мне стало неприятно от давления его ауры, и я закуталась в одеяло плотнее, чтобы хоть как-то отговориться от этих ощущений. Уходи, просто уходи и оставь меня в покое.
- Потому что я этого просто не хочу, - отозвалась я, - потому что для меня это теперь вряд ли что-то изменит.
- Очень жаль. А я считаю, что это изменит очень многое, - произнес мужчина. Звук его тяжелых шагов постепенно стих, а я перевела дух, осторожно вытирая пальцами мокрый след, расчерчивающий щеку.
Планета Миран, Сита
- Так не может продолжаться, - произнес Микел, следя за фигурами Марии и Идена, сидящими бок о бок на террасе
- Я знаю, - согласился Дилан, отрываясь от своего комма и всматриваясь в то, что увидел за окном его побратим - мы знали, что будет непросто, но не думали, что все, что мы пытаемся предпринять, словно разбивается о невидимую преграду, которой она себя окружила. Это...
- Больно, - закончил Микел. Дилан тяжело вздохнул и потер виски.
- Знаешь, общаясь с Марией, я понял для себя, что она... Она видит все только черным и белым. И никаких оттенков. Уверена в своей правоте, в своем взгляде на ситуацию и слушать никого не будет. Или внутренне боится узнать то, что не совпадает с ее убеждениями.
- И что ты предлагаешь? - отозвался его собеседник.
Микел с облегчением вздохнул. В отличие от Идена, который из-за своей энергии и натуры, тяжелее принимал ученого в их тройке, с трудом мирясь с его присутствием, Дилан охотнее шел на контакт, слушал, слышал и даже будто подталкивал “темного” побратима смягчиться в сторону их нового гармонизатора.
- Мы ведь уже обсудили ситуацию, - продолжил Микел, - и знаем, что именно могло произойти тогда много лет назад на Флодане.
Дилан болезненно поморщился, но кивнул. Действительно, мужчины после довольно ожесточенных споров, во время которых Микел предпочитал занимать позицию “нейтральной” стороны, “буфера”, как охарактеризовал эту роль Тагер, а также с помощью пришедшим им на выручку однопланетникам из троек госпожи Бар, Киры Разиной и Ии Соль примерно сложили фактическую картину прошлого.
По их мнению, получалось, что тогда, восемнадцать лет назад, произошла какая-то чудовищная ошибка, недопонимание между Мираном и властями планеты, из-за которой информация, которую донесли до Марии Перес, а потом и до Идена и Дилана кардинально различалась.
Марии не сообщили причин исчезновения ее мужчин, сразу прировняв произошедшее с миранцами на земной колонии к секретным сведениям. Что именно сообщили тогда Марии, Иден и Дилан могли предположить только в общих чертах. Если вообще сообщили хоть что-то...
Дилан и Иден оба довольно плохо помнили тот сумрачный период своей жизни, потому что часто впадали в беспамятство от боли и слабости. Где-то в промежутках между этими приступами мужчины сделали запрос Совету Мирана на освобождение Марии Перес от контракта замыкающей, получив подтверждение, что землянка официально отказалась их тройки.
После продолжительной болезни, вызванной гибелью побратима, миранцы узнали лишь, что их женщина, на которую они как лишенцы теперь не имели законного права, покинула родную колонию, возобновив еще неразорванный окончательно контракт с военным ведомством Флодана и присоединившись к сопровождению дипломатической миссии в другую систему. С того момента ни один из мужчин не пытался узнать о ней хоть что-то. Слишком это было больно и не принесло бы ничего, кроме сожаления и горьких воспоминаний.
Получается, у каждой из сторон этой истории была своя правда и свое видение. Кто был прав, а кто виноват, до конца оставалось неясным. Прямого контакта между Марией и побратимами Микела не было, а официальный канал, защищающий интересы и секреты своей планеты, оказался ненадежен и слишком зависим от ошибок и недопониманий конкретных разумных. Пугающее стечение ряда обстоятельств, которого можно было избежать, если бы Иден и Дилан смогли объясниться с Марией лично, или если бы дипломаты Мирана передели ей правду о произошедшем, или если бы сама женщина каким-то образом достучалась до властей хоть какой-то из двух
