– Я не могу с вами спорить, – сказала она. – Может быть, вы и правы. Я этого не знаю. Во всяком случае, я не могу вас удерживать. Но я цитолог и не могу допустить, чтобы чрезмерно усердный ассистент заработал гепатит или что-нибудь подобное. Я сама подготовлю сам инъекцию. Согласны?
– О'кей, – сказал Сэм.
Он снова вернулся к своему пациенту, пока Нита готовила культуру. Он знал, что она никогда не сделает попытки воспрепятствовать его эксперименту и не наполнит для этого шприц дистиллированной водой или нейтральной плазмой. Зато существовал вопрос, который было крайне важно решить.
Она могла быть женщиной с типично женскими чувствами и восприятиями, но она все же оставалась врачом.
– Готово, – сказала она.
Сэм смазал свою руку спиртом и, заметив ее дрожь, взял шприц из ее рук, держа его отвесно, выдавил из него пару капель и погрузил иглу глубоко в свою кожу. На лице его при этом не было никакого выражения.
– Вирус Рэнд-альфа не поражает человеческие ткани, – сказала Нита.
Она так крепко сжала одной рукой другую, что кончики ее пальцев побелели.
– Так что едва ли существует опасность, что вы заразитесь этой болезнью.
Она старалась убедить себя и его в безопасности этого эксперимента, и Сэм предполагал, что так и будет. Переход от тихой лабораторной работы к жестокой борьбе не на жизнь, а на смерть был очень быстрым.
– Шансов на это мало, – сказал Сэм, – но подождем. Не хотите ли доложить обо всем Мак-Кею, пока я забочусь о пациенте?
Полицейский все еще спал, но не стало ли его дыхание более глубоким? Сэм перевел на указателе маленький рычажок. Прибор тихо загудел и выплюнул листок бумаги, на котором было нанесено графическое изображение всех регистрируемых данных.
Сэм проследил все кривые по отдельности. Они все показывали ухудшение общего состояния до момента введения интерферона около трех часов назад. После инъекции кривые уплощались, данные стали более благоприятными, когда жаропонижающее сбило лихорадку, но улучшения состояния не наступило. Лихорадка снова возобновилась, пациент, казалось, был более близок к смерти, чем когда-либо. Сэм сейчас же подготовил новую инъекцию интерферона и сделал ее больному. Она не оказала на него никакого действия.
– Доктор Мак-Кей очень сердится, – сказал Нита. – Он назвал вас легкомысленным глупцом, но благодарит вас за то, что вы сделали. Он напомнил мне о том, чтобы я тщательно наблюдала за вашим самочувствием и регистрировала каждое замеченное изменение, как будто я сама этого не знаю. Вы почувствовали какие-нибудь симптомы?
Она взяла его запястье и бросила изучающий взгляд на шкалы приборов.
– Нет, как видите, никакой реакции. Я ничего и не ожидаю. Культуры человеческих тканей достаточно чувствительны. Если вирус Рэнд-альфа переносился бы на человеческие ткани, нам бы уже давно стало бы известно об этом.
Снова на руках доктора Бертолли умер пациент, и он не смог этому воспрепятствовать.
При первой инъекции интерферон оказался эффективным и оттянул конец на несколько часов. Но при повторной инъекции он не оказал никакого действия.
Лихорадка снова усилилась и жаропонижающее оказалось неэффективным. Был использован автомат сердце-легкие, а потом искусственная почка. Единственная надежда Сэма заключалась в поддержании жизненных сил организма пациента при помощи переливания крови и антибиотиков. Он знал, что это был безнадежный случай, но боролся до конца и не хотел признавать этого.
Он надеялся выиграть бой, который был проигран уже с самого начала. Он только отвернулся, когда Нита положила на его руку свою. Он увидел, что она заплакала.
– Сэм, он мертв, Мы больше ничего не сможем сделать для него, – тихо сказала она.
Сэм внезапно почувствовал усталость.
Как долго он боролся за жизнь пациента? Часов двенадцать или больше? Он взглянул на часы и вспомнил об указателе функций организма на своем запястье. Все показания были в норме, только пульс был несколько замедлен, но это было результатом усталости. Борьба за жизнь полицейского заставила его забыть о своем собственном положении. Он вздохнул. Если он заразился вирусом Рэнда, симптомы должны были бы уже проявиться. Эксперимент удался, но он казался слишком незначительным по сравнению с трагедией последних часов.
– Сядьте, – сказала Нита, – и выпейте черный кофе. Он поможет вам.
Он нацедил чашку и опустошил ее одним глотком.
– А что сделано за это время? – спросил он. – Уже два часа ночи.
– Наш карантин закончился. Доктор Мак-Кей решил, что наша изоляция кончится, если до полуночи не появится никаких симптомов.
Когда он хотел встать, она положила на его руку свою.
– Подождите. Выпейте еще кофе и выслушайте остальное.
Он на мгновение заколебался, потом снова опустился на стул.
– Кофе уже во мне, но дайте мне еще чашечку.
Он почти вынудил себя улыбнуться.
– Мне очень жаль, если я вел себя как идиот, но все это стало лично моим с тех пор, как командор Рэнд свалился мне на руки из люка «ПЕРИКЛА». А теперь сядьте и тоже выпейте чашечку кофе в моем обществе.
Она наполнила свою чашку и добавила туда сахара и молока.
– В городе все очень плохо, – сказала она. – Это явствует из сообщений, которые с тех пор поступили ко мне. Вирус Рэнда очень вирулентен и смертелен. Конечно, вирус Рэнд-бета. Птицы, заразившись, умирают очень быстро. Все их тело и их перья так и кишат вирусом. Очевидно, вирус проникает через кожу при простом прикосновении. Все люди, которые касались птиц и того места, где они лежали, заболели. Вирус в конце концов погибает, лишившись своего носителя, но еще не установлено, через какой промежуток времени это происходит.
– Как много известно случаев заражения?
Прежде чем ответить, она на мгновение заколебалась.
– По последним сообщениям – три тысячи.
– Так быстро? И что против этого предпринято?
– До сих пор еще существуют затруднения, но в настоящее время проводится совещание здесь, в Бельвью, в аудитории номер два. Присутствуют все медицинские светила мира, мэр и высшие полицейские чины. Председательствует профессор Чейбл из ВОЗ. Он хочет, чтобы вы тоже присутствовали. Это сообщение я получила последним. Мне кажется, что вам нужна еще чашечка кофе.
– Я действительно могу быть им нужен, – сказал Сэм.
Он встал, выпрямился, потом положил руки на плечи Ниты, стоявшей рядом с ним. Он хотел что-то сказать, но вдруг почувствовал под тонким халатиком ее тело, ее теплое, упругое тело. Он привлек ее к себе и поцеловал.
– Нет, – сказал он потом.
Он словно удивился самому себе.
