потеряно. Мне показалось, что он реагирует на мои прикосновения и, кажется, он тебя разглядывал тоже внимательно.
– Тебе точно показалось.
48. Она беременна.
Максим Максимович научился выпивать в скрюченной позе. Он носил с собой большую соломинку, напоминающую скорее кальянный шланг. Именно через нее он пил водку в компании с Пригожиным, рассказывая про беременность Сашки:
– Рома ты представляешь? Роман Петрович. Перспективы если мы согласимся признать ее, как полноправного космонавта. Рома, ты оцени какой объем исследований у нас может оказаться под рукой.
Пригожин выпил залпом, занюхал сникерсом:
– Вот кого она только родит? А вдруг мутация? И не своего, а Чужого? И потом, ты подумай, а чья или чье это будет? Не понятно от кого, в общем пространстве забеременела. Заявят права партнеры.
Максим Максимович резко вдул водки:
– Дитя мира, дитя космоса, мироздания, вселенной.
Пригожин налил себе и Максим Максимовичу:
– Эко тебя понесло. Все видимо потому, что ты это через шланг пьешь. Давай еще по одной. Трубка водки. Трубка мира. Дитя говоришь? Нужно обмозговать все.
49. На репетиции. Шишкаризов.
Шишкаризов любил почти всех. Особенно молодых. Из молодых он отдавал предпочтение красивым. Из красивых – успешным. Из успешных – богатым. Из богатых – публичным. Из публичных – богемным. Национальность и пол для него не имели значения. Еще в молодости, когда он начинающим артистом балета перебирался из Вятки в Москву, он понял, что сейчас даже мужчина может сделать себе в столице карьеру. Он лихо поднимался по карьерной лестнице, благодаря своему таланту. Когда таланта не хватало, на помощь приходили покровители, которым он отвечал взаимностью. В определенных кругах он даже пользовался авторитетом и был вхож в самые закрытые тусовки. С возрастом Михаил Шишкаризов сменил амплуа в театре и стал хореографом и одновременно Михаилом Николаевичем. С Михаилом Николаевичем он смирился, а с возрастом – нет. Поэтому подкрашивал седину и старался одеваться в одежду ярких расцветок или с принтами известных брендов. На репетиции в центре зала он был одет в красную шапочку, красные штаны, белоснежные кроссовки и рубашку с огромной надписью BALENCIAGIA – прощальный подарок известного европейского артхаусного кинорежиссера.
Саша с Настасией скромно забились в уголок балетного класса.
Шишкаризов вошел бодро:
– Так, всем к станку, разрабатываем стопы. Раз, два, три, четыре. Первая позиция.
Настасия шептала Сашке, показывая на Шишкаризова:
– Что-то он с какой-то чересчур хорошей задницей. Я бы такую за сто лет не накачала.
Шишкаризов продолжал репетицию:
– Раз, два, спинку тянем. Левой рукой направо. Правой рукой налево. Раз, два, три, четыре.
Сашка подумала, что все эти упражнения могли бы быть полезны и в космосе:
– Долго разминаются. А плясать не будут.
– Толик-то, смотри, как старается и глаз с этого своего не сводит.
Шишкаризов вышагивал по залу и звучно руководил репетицией:
– Бадманд андю вперед. Плие. В сторону. Плие. Назад. И в сторону. Плие. Раз, два, три, четыре. Прогнулись к станку.
Тут он заметил Настасию и Сашку. Грациозно подошел к ним:
– Боже мой. Кого я вижу? Вы же КО-РО-ВИ-НА?
Настасия встала, протянула руку. Шишкаризов поцеловал ей руку:
– Это очень приятно. Очень. И весьма мило-премило. Я польщен. Какими судьбами? Вы и здесь.
Настасия показала на телефон:
– А у меня тоже гастроли. Вчера выступала.
– Я буду счастлив видеть Вас на спектакле. Помилуйте, душечка. Здесь для Вас не комильфо. На концерте Вас жду.
Сашка заметила на них ревностные взгляды Толика. И не только его, но и какой-то части труппы.
Настасия была явно очень довольна тем, как работает ее популярность:
– Благодарю, я с подругой.
Шишкаризов расплылся в улыбке:
– Буду безмерно счастлив. Я, кстати, в Гранд отеле. Там ресторан неплох. Можем как-нибудь и по бокальчику вина.
Толик выбежал из балетного класса, громко хлопнув дверью.
50. Разделимся.
Сашка чувствовала, что ее ноги и руки еще недостаточно окрепли в условиях земной гравитации, поэтому предложила Настасии сходить позаниматься на беговой дорожке.
Встав на дорожку, она вспомнила, насколько легко ей это давалось «там», как бегала с утяжелителями. Она попыталась ускориться, но земное тяготение не давало телу почувствовать неземную легкость.
Пока Сашка доматывала дистанцию полумарафонца, Настасия делала бесчисленные селфи на тренажерах:
– В общем, я все поняла. Давай разделимся. Я, конечно бы, и двоих потянула – и Толика, и его эталонного балетного артиста, но, я так понимаю, время против нас. Слушай, сделай мне снимок со штангой.
Настасия передала телефон, а сама легла под штангу, игриво высунув язык и закатив глаза:
– Я придумала новую фишку. Я буду закатывать глаза. У всех фишки есть, даже у Бузовой и Бони.
Она начала постить снимки:
– Смотри, Санек, я придумала что написать:
Мой милый, словно эта штанга
Над моим утонченным «Я» нависает,
С интеллектом орангутанга
Своей половиной мнимо считает,
Но зря он это, так не бывает
Быть моим судьбы дирижером…
Сашка слезла с дорожки и начала принюхиваться к телу:
– Никак не могу привыкнуть, что пот по телу течет.
– Ты перебила меня, а я только вошла в стиль. Ладно, пусть недосказанность останется. Поставлю еще точек.
Сашка размазывала с удивлением пот по телу:
– Так как мы разделимся?
Настасия картинно закатила глаза:
– Да, я этим старичком займусь. Буду ему глазки строить, а ты пораньше уйдешь с этого Дон Кихота и все сделаешь.
51. Дон Кихот.
От театра Сашка была в таком же восторге, как когда-то когда впервые оказалась в куполе на МКС. Тогда, лежа в нем и наблюдая сверху за беззащитной планетой Земля, она поняла, насколько хрупко ощущение всевластия человека над ней. Театр показался ей куполом, отделявшим ее от мира, который она совершенно не знала. Огромные люстры, висевшие над ней, декорации, свет. Легкие движения кордебалета, какие-то неимоверно отточенные фигуры солистов в такт музыке, а ее она тоже слышала впервые, все было этим другим миром – миром балета. Все двигались настолько легко, словно на них не действовала гравитация и законы природы. Маленький толчок – полет. Толик парил в воздухе, ей показалось, дольше и воздушнее всех. Сашка пожалела, что не видела такого раньше – она могла бы точно так же попробовать повторить подобное наверху. Бесконечные вращения показались ей похожими на занятия на центрифуге. Когда Толик поднимал партнершу, со стороны это выглядело так, как будто она ничего не весит. Сначала она плохо понимала, что происходит, пока Настасия не выручила, протянув ей какой-то листочек:
– Либретто, держи, почитай, быстрее врубишься.
Действие в балете ей было вроде знакомо. В школе что-то подобное проходили, но тогда ей не было интересно.
Неожиданно все закончилось, и все начали вставать. Сашка не двинулась с места, пока ее не подтолкнула Настасия:
– Первый акт закончился. Тебе пора. У тебя двадцать часов. Буду с этим Альфаметро Шишкаризовым на завтрашний ужин договариваться. Адрес тебе его скинула.
Сашке очень хотелось досмотреть спектакль до конца. Она вздохнула и побрела к выходу.
52. В квартирах Шишкаризова.
Сашка ускоряла Теслу как могла. Семнадцать часов. В Москву и обратно. Добравшись до квартиры Шишкаризова, Сашка вспомнила
