меня. И именно этот взгляд я так часто видел во сне. И не буду далек от истины, если скажу, что именно в него и влюбился.
Хлопнула дверь подъезда и кто-то начал подниматься по лестнице.
— Черт! — Вика заговорила очень быстро. — Сегодня приедет Марина. Вечером будет гулянка. Я постараюсь узнать, что они задумали. Перед сном приду, — она вскочила и отошла в сторону, как раз вовремя чтобы успеть изобразить безразличие на лице в момент когда дверь распахнулась.
— Опять ты их кормишь? Посидели бы до обеда, не сдохли.
— Кирилл, не будь таким грубым. Горе еще не принял решение что с ними делать. Так что пока их надо поддерживать в надлежащем состоянии.
Я смотрел, как она торопливо собирает остатки еды и посуду в сумки, как, стараясь не смотреть в нашу сторону, поднимается и уходит. Уходит на целый день, который ей предстоит провести в роли шпиона в собственной семье, какой бы плохой та ни была.
В положении заключенного, чья судьба еще не определена, есть две стороны. Во-первых, тебя никто не трогает и не достает, а во-вторых, ты постоянно находишься в состоянии неопределенности в полном соответсвии с принципом старого немца. Ты просто сидишь и ждешь когда кто-нибудь откроет твою коробку, дабы убедиться, что ты еще жив, даже если этот кто-то был бы рад узнать что ты сдох.
Говорить о делах и планах в присутствии надзирателя не имеет смысла, а просто мило болтать, как-то не хочется. Ребята о чем-то тихонько шептались, но иногда это надоедало мордовороту на стуле и он вежливо просил их заткнуться. Время тянулось тоскливо и монотонно. Правда к обеду мне удалось задремать. Меня разбудил звук машины, паркующейся на гравии около дома. Судя по приветственным крикам и грубоватым ответам женским голосом — прибыла босс. Я почему-то ожидал, что она лично придет посмотреть на нас, но время шло, а наша камера так и не была озарена присутствием Марины. Мне казалось, что прошло уже достаточно времени и вот-вот должна прийти Вика, но вместо нее в двери вошли два крепких парня.
— Вы двое, поднимайтесь, — один из них ткнул пальцем в меня и Ваньку. — Ты остаешься, — произнес он посмотрев в сторону Юли.
Пока второй пришедший проверял крепко ли мы связаны, первый о чем-то тихо переговаривался с Кириллом.
Нас повели в соседний дом, тот что был одноэтажный. Веселье там шло полным ходом. Еще на подходе к дому мы услышали крики и пьяный гогот. Нас завели в большую комнату, где был накрыт длинный стол. Тут были все, включая Вику и Николая Иваныча. Марину я узнал сразу. Мне показалось, она совсем не изменилась за эти годы, разве что стала еще менее красивой. Ее пухлое лицо слегка обрюзгло, но в слабо освещенной комнате этого было почти не разглядеть. Во всем доме было накурено, и мне как некурящему человеку сразу стало тяжело дышать. Нас подвели и поставили напротив того места, где сидела Марина, справа от нее был Александр Гора, он же Горе, слева Николай Иваныч. Рука босса находилась прямо между ног незадачливого охотника, и судя по выражению его лица что-то там сжимала.
Как только мы остановились, все как по мановению волшебной палочки замолчали. Марина мельком взглянула на меня и стала пристально рассматривать Ивана.
— А ведь и правда очень похож, — ее голос был совершенно трезв, что мне показалось неуместным среди этой пьяной толпы. Но как только Марина попыталась встать и через стол дотянуться до лица Ваньки, она пошатнулась и едва устояла на ногах. Женщина была чертовски пьяна.
— Ведите их обратно. Завтра все сделаем как порешали, — Марина со всей силы плюхнулась обратно за стол. — К черту все! Гуляем! Коля… — и она что-то зашептала на ухо Николая больше не обращая на нас внимания.
Я, стараясь не поднимать взгляд от пола, украдкой глянул на Вику, та ждала этого и едва заметно покачала головой из стороны в сторону. Еще бы понять, что это значило.
В общей сложности мы отсутствовали минут двадцать, от силы тридцать. Идти со стянутыми в коленях ногами было сложно. Но когда мы вернулись, на входе нас встретила довольно улыбающаяся рожа Кирилла. Он отошел немного в сторону пропуская нас, но не настолько что можно было спокойно пройти. Пришлось протискиваться между ним и стеной. Он явно нас задирал. Войдя в комнату, где нас держали, следом за Иваном, я едва успел остановить его рывок. С силой прижав его плечом к стене я навалился всем весом.
— Нет! Не смей! Стой! — я кричал на него, чего не делал ни разу за восемь лет. Но иначе он сделал бы то, чего от него хотели.
Около батареи без сознания лежала Юля. Руки стянуты хомутом за головой и прицеплены к радиатору. Футболка слегка надорвана сверху, замок на штанах расстегнут. Еще я успел заметить, что ни одной царапины, ни одного синяка не видно.
— Это провокация, — уже спокойней сказал я Ивану. Я был в этом почти уверен. И это могло объяснить тот сигнал, что пыталась мне подать Вика. — Вань, пожалуйста, поверь мне. Они просто хотят позлить нас. Хотят найти повод сломать тебе пару ребер.
— Пусть развяжут руки и посмотрим кто-кого!
За спиной громко заржал Кирилл.
— А щенок-то дерзкий, — он развернулся и не спеша вышел из квартиры.
Только после того как закрылись все замки, я отпустил Ивана. Он бросился на пол к Юле. Я видел что его трясет от злости, от страха за нее, от того адреналина, который только что выплеснулся ему в кровь. Доковыляв до ребят я присел рядом.
— Что с ней?
— Она дышит, но без сознания, — Иван пытался легонько шлепнуть ее по щеке тыльной стороной ладони, но со стяжкой на руках это было непросто.
Парень прижался спиной к батарее и тихо завыл, как раненый пес.
— Тихо. Все хорошо. Успокойся, — я пытался его вразумить, но Иван только раскачивался и подвывал что-то бормоча себе под нос. — Я могу понять, что ты сейчас чувствуешь, и что готов порвать их всех, но сейчас нужно потерпеть.
Так мы и сидели минут тридцать, пока Юля не шевельнулась. Иван тут же развернулся к ней, перестав бормотать.
— Юлька, что с тобой? Что они с тобой сделали? — он пытался приподнять ее голову связанными руками, но она уже приходила в себя и сама смогла подтянуться к батарее, приняв сидячее положение. Юля посмотрела на меня, посмотрела в безумные от отчаяния глаза Ивана и спросила:
— Что случилось?
— Что
