— Неужели правда, то что пишут в дэпах? — спросил Кироу.
— Я не знаю, — что там пишут. Я не читал, — сказал я устало. — Пойдёмте уже.
— Никуда вы не пойдёте, пока Кироу вас не осмотрит. Раздевайтесь здесь. Я потоптался на месте — грязным я был неимоверно.
— Снимайте всё, мы вам казённый халат подбёрем. Я кивнул и стал складывать на стул оружие.
— Да вы — ходячий арсенал! Я пожал плечами. Мышцы действительно болели. Может, это и от стимуляторов.
— К оружию не прикасайтесь, там всё Хэд знает в каком режиме, — сказал я, бросая одежду прямо на пол. Из кармашка кителя выкатилась последняя капсула. Доктор Кироу подобрал её и стал вертеть так и эдак, пытаясь разобрать маркировку.
— Вот-вот, Кироу, — сказал профессор. — И порекомендуйте ему что-нибудь на будущее.
Влана выглядела спящей. Внутрь нас не пустили, но на экране я видел даже, как поднимается и опускается её грудь (дышала она сама).
— Может, меня всё-таки пустите? Я же в халате? — спросил, а сам лихорадочно придумывал, что бы такое сказать, чтобы пустили. Как же его зовут? Я же видел имя на табличке. Профессор…?
— Да не нервничайте вы так, — улыбнулся мне медик. — Вас — пущу. И он действительно пустил. Я боялся, что он шутит. Вблизи Вланка выглядела хуже — бледный лоб, сеточки сосудов по мрамору висков и шеи. Открыто было только лицо, затылок — под фиксирующими пластиковыми повязками. Череп пробит? Я смотрел на неё и ощущал неожиданно накатившую слабость. Возможно, начинало действовать то, чем меня здесь обкололи. Опустился на колени возле кушетки, взял Влану за руки. Нет, отсюда — я не уйду. Если будут гнать, просто лягу на пол. Чем бы меня не накачали, с полудюжиной медбратьев я всё равно справлюсь. Мне очень хотелось спать, и я пристроил голову рядом с ее грудью. Прикрыл глаза.
— Это что, сидячая забастовка? — спросил меня кто-то над самым ухом. Профессор, наверное.
— Вроде того, — ответил я, сквозь надвигающийся сон.
— Встаньте, я кушетку подвину. Я встал, покачиваясь.
— Ложитесь уж лучше сюда, чем на пол. Заодно и за вами понаблюдаю… Его последние слова утонули в тумане. Я помню ещё, как одной рукой приобнял Влану…
История тридцать первая. «Тёмная река времени»
— Вы подвинуть его можете? — прозвучал откуда-то сверху искаженный видеопередачей голос.
Где я? Что-то внутри меня щёлкнуло и насторожилось: словно бы я цепная собака, в полудрёме приподнимающая острое ухо.
— Боюсь, что не могу. Мне тоже довольно трудно здесь находиться. Разве что… Кто-то легонько потряс меня за плечо:
— Анджей? Анджей, очнись немного, я тебя переверну? Этот голос был не механический, знакомый такой голос. Свои. Я расслабился. Чья-то рука протиснулась под грудь и меня стали приподнимать. Или — стал? Такую тушу? Приоткрыл один глаз. Чьё-то лицо. Сколько чёрного.
— Это я, спи. Я открыл глаза, и фрагменты лица сложились. Дьюп. Он так и не сбрил бороду. Опять закрыл глаза. И всё вспомнил. И сел на кушетке. Рядом дышала Влана. Дышит. Значит — всё терпимо.
— Я сколько проспал? — спросил, не открывая глаз.
— Двое суток.
— Что-то случилось?
— Ничего не случилось. Спи дальше. Просто профессор хотел осмотреть Влану, а ты на ней лежишь… Я открыл глаза. Дьюп улыбался кому-то, глядя поверх меня:
— Заходите, профессор Карлов, он проснулся. Наверное, профессор наблюдал всё это время за нами по видео.
— Пить хочешь?
— Я кивнул. Дьюп принёс мне воды. Пока он ходил, я разглядывал Вланку. Хуже ей, вроде бы не стало. Медик втиснулся в наш бокс как-то бочком, словно не я мирно сдал вчера (или когда?) всё оружие… И почему Дьюп должен меня переворачивать? Что-то во всей этой истории не чисто.
— Я что тут, буйствовал что ли?
— Ну… — замялся медик.
— Ты просто никого не впускал, — сказал Дьюп. — За состоянием Вланы следили по мониторам, но в бокс войти не могли. Не пускало то, давящее ощущение, которое возникает иногда при общении с нашим братом. На третьи сутки доктор решил мне всё-таки сообщить об этом. Он со мной немного знаком заочно.
— Я знаком не совсем с вами, — хмыкнул медик. — Но сходство поразительное.
— Это мы обсудим потом, — отрезал Дьюп. Медик пожал плечами.
— Мы пытались вас изучать, капитан… — он посмотрел на меня, но тут же отвёл глаза. — Но пока я не рискну даже терминологически обозначить этот феномен. Я
читал о нём в околонаучной литературе и, честно сказать, не очень-то верил… Но я даже сейчас преувеличенно остро чувствую, когда вы мной недовольны, не верите мне… Ваши нервные реакции — это что-то чудовищное.
— Извините, я не нарочно. Раньше такого не было, — я постарался успокоить нервы, действительно прыгавшие вслед за мыслями.
— Совсем не было? — заинтересовался профессор.
— Не было, когда сплю, — уточнил я. — Только, когда из себя выходил, но я старался это контролировать.
Я посмотрел на Дьюпа и прочитал в его глазах понимание. Он приехал посмотреть, что тут происходит, и всё понял. Значит, у него тоже так бывает. Я не первая утка, я просто первая подопытная утка.
— Есть хочешь? — просто спросил Дьюп. Я кивнул.
— Доктор, накормите его, а я посижу тут с Вланой. Раз от этого есть какая-то польза, мы могли бы оставаться здесь по очереди.
— А что, есть польза? — Удивился я.
— Ну… — протянул медик, я не совсем уверен пока, что именно от этого, но картина работы мозга за эти два дня немного изменилась. Я могу осторожно
предположить, что изменилась к лучшему. Я не уверен, что это именно от того, что
…вы на ней спали… Но я теперь вообще ни в чём не уверен. Пойдёмте, я покажу, где у нас столовая. Я посмотрел на Дьюпа, он кивнул. И я пошёл. Есть хотелось до головокружения.
— У вас что-то с координацией? — заметил профессор.
— Пройдёт. Я посмотрел на браслет. Всё это время меня никто не вызывал. Значит, Гарман пока справляется сам. Но, так или иначе — нужно поговорить с ним. И с Келли. И узнать, как там Рос. Слава беспамятным богам, связь теперь доступна. Что ещё? Мерис? С ним я разбираться не буду, ему и так досталось. Хорошо, что Дьюп здесь. Пока он здесь — ничего плохого не случится.
— Капитан, вы хоть замечаете, что именно едите? Ко мне подошёл профессор и наблюдал за мной, опершись ладонями о соседний столик. Я встал.
— От вас можно связаться? Мне нужен большой экран.
— Пойдёмте со мной.
«Можно наплевать на эту новую возможность так, как Виллим. Можно гнать прочь сигналы пробудившейся интуиции. Но на пятый или шестой раз, я был уже не в состоянии сам с собой спорить…»
