Включились двигатели заднего хода, и прежде чем тросы полностью натянулись, корабль затормозил, отрегулировав скорость так, чтобы двигаться с грузом с абсолютно одинаковой скоростью.
Баллоны со сжатым воздухом работали как подруливающие устройства, расправляя складки. Другие агрегаты отвели платформу подальше, чтобы она не натворила бед. Поддерживающие стержни внутри воздушного змея телескопически раздвинулись, соединились один с другим. Крепления защелкнулись, появившиеся из них крестовины усилили поддержку. Баллоны опустели и были отброшены. В течение следующих нескольких часов самый большой в мире коробообразный воздушный змей постепенно обрел форму и, все еще прикрепленный двумя тросами, полетел за кораблем, поблескивая в солнечном свете.
Короб был размером сорок на двадцать на двадцать километров. Немного перепланируйте Берлин, и он почти поместится туда. И еще останется уйма воздушного пространства. Место для Эвереста – с довольно большим проходом.
Тросы казались тонкими. Но производитель уверил, что они выдержат.
– Только будьте осторожны, сказал Коллингдэйл. – Любой внезапный рывок, и мы можем все потерять.
В этот миг на связь вышел Диггер. Келли с облегчением услышала его голос, гордясь, что он пытался спасти гумпу, сердясь, что так безрассудно рисковал жизнью.
– Как ты? – спросила она.
– Хорошо, – ответил Диггер.
– Ладно. Больше так не делай.
– Я буду осторожен.
– Обещай.
– Обещаю.
– Хорошо. Мы сейчас заняты. Я должна отключиться.
– Давай.
– Рада, что все обошлось.
– Я тоже. Ты тоже береги себя.
Коллингдэйл, казалось, пропустил все это мимо ушей, но Келли видела, как ходят желваки у него на щеках. Есть дела поважнее, чем личные разговоры. Но в итоге он улыбнулся.
– Я рад, что он благополучно прошел через это.
– Спасибо, Дэйв.
На экране появилось изображение ИИ в комбинезоне «Хоксбилла». Билла выглядел геройски. На вид ему было примерно тридцать пять лет, у него были густые каштановые волосы, пронзительные голубые глаза и волевое лицо. Келли не сдержала улыбку, но Билл не отреагировал.
– Какова наша скорость относительно облака? – спросила она.
– Скорости равны. Все в порядке. – Его голос стал глубже.
Коллингдэйл кивнул.
– Решающий момент. Давайте поворачивать.
– Билл, – сказала Келли, – сделаем, как в прошлый раз. Три градуса влево. Поворачивай.
Маневровые двигатели рыкнули. И еще.
Тросы натянулись.
И люди опять стали ждать.
Келли была умной и общительной, но чуть-чуть слишком разговорчивой. Она понуждала Коллингдэйла рассказать о его жизни в бытность пилотом Академии, об учебе в Чикагском университете и о том, как он был вовлечен в борьбу с Омегой. Дэвид отвечал коротко, раздраженно, и наконец она пожала плечами, сказала «ладно», этакое «ладно, если хочешь сидеть в своей комнате, мне все равно». И надулась.
Из-за этого Дэвид почувствовал себя виноватым. Это был сюрприз. В том, что касалось неловкости в общении с людьми, он укротил свои чувства много лет назад. Его не очень волновало, нравится ли он людям, при условии, что они его уважали. В данном случае было ясно, что Келли считает его высокомерным. И не очень-то умным.
– Прошу прощения, – сказал он, пока они ждали сообщения Билла о том, что облако повернуло к ним.
– За что? – Глаза Келли были темными и холодными, и Дэвид не заметил, чтобы они смягчились.
– Вы хотели поговорить.
– На самом деле нет. – На экране у нее была книга, и она опять перевела взгляд на нее.
– Что вы читаете?
– Эссе Лэмба.
– Неужели. – Это показалось ему странным. – Вы работаете над диссертацией?
– Нет, – ответила она.
– Тогда зачем?..
– Мне он нравится. – Легкое ударение на «он».
– Никогда его не читал, – заявил Коллингдэйл. Он никогда не читал того, что не было связано с работой.
Келли пожала плечами.
– Надо как-нибудь попробовать. – Она провела рукой по экрану, и книга исчезла. – Он хороший собеседник.
Дэвид понял намек.
– Слушайте, нам придется провести здесь еще пару деньков, Келли. Мне жаль, что я создал проблему. Я не хотел. Сейчас мне очень сложно думать о чем-то еще, кроме проклятой твари. – Он махнул в сторону, куда улетел корабль. В сторону облака.
– Все нормально. Я понимаю.
Дэвид спросил, как она оказалась здесь, в самом отдаленном месте, которое когда-либо навещали люди. Прежде чем ответить на этот вопрос, Келли рассказала, почему Диггер такой выдающийся человек. Дэвид в свою очередь поведал о Мэри и о том, как ему жаль Джуди Стернберг и команду изучающих язык Лукаута.
Он узнал, что Келли нравится Оффенбах. «Баркарола» из «Сказок Гофмана» создавала фон, пока шла беседа. Они обнаружили общие интересы в политике, хотя расходились в основной концепции. Но ничего страшного: они сошлись в убеждении, что демократическое правительство по своей природе порочно и в его рядах нужно регулярно проводить генеральную чистку.
Ее привлекал «живой» театр, и, наверное, понравилось бы играть на сцене, но она была слишком робкой.
– Я пугаюсь публики, – застенчиво созналась она.
Он нашел, что в это трудно поверить.
Коллингдэйл в студенческие годы играл в паре спектаклей. Самой крупной его ролью был Октавий в «Человеке и сверхчеловеке».
Он поинтересовался, почему она выбрала такую отшельническую профессию.
– Вам, должно быть, попадалось множество людей вроде меня. Бирюки.
– Не здесь. Тут все раскрепощаются. Невозможно быть одиноким в таком месте, если только вы не одиноки буквально физически. – На лице Келли промелькнула первая на памяти Коллингдэйла по-настоящему теплая улыбка. – Я люблю свою работу, – добавила она.
– Келли. – Голос Билла потрескивал в динамике.
– Говори.
– Оно выпускает большой кусок по направлению к правому борту.
Келли посмотрела на Коллингдэйла.
– Ты уверен? – спросил он.
– Вот картинка.
Билл вывел изображение на навигационный экран, самый большой монитор на мостике. Облако выбрасывало с правой стороны большое «перо».
– Оно поворачивает, – Коллингдэйл торжественно вскинул кулак. – Поворачивает, сука!
– Точно?
– Без вопросов. Оно поворачивает влево, выбрасывая пыль и газ вправо. – Дэвид вскочил с кресла и расхаживал по мостику, не в силах сдержаться. – Оно клюнуло на приманку. И пытается догнать нас. Ему трудно повернуть, но оно пытается. – Его взгляд упал на Келли. – Кажется, я люблю вас, – сказал он. – Диггер сделал очень верный выбор. Желаю вам долгой и счастливой совместной жизни.
