— Рассредоточиться, — Георг махнул рукой, жестами подкрепляя свои приказы. — Трое — направо. Трое — налево. Остальные — за мной. По команде — огонь.
Самцы — всего трое, да еще один почти детеныш — ворчали, скалились, замахивались палками. За их спинами сгрудились остальные. Из глубины расщелины слышалось невнятное бормотание, писк, порой странные отчаянные стоны. В тот момент, когда уже все заняли позиции и ждали только команды, стон сменился отчаянным криком боли, низким утробным воплем.
— Аа-а-ах…
— Командир, — голос водителя дрогнул. — Там… женщина?
Георг хотел огрызнуться, но… Но этот крик. Разве животное может так кричать?
— Что там происходит?
— Молчать, — все-таки цыкнул он, однако, чувствуя себя несколько неуверенно. Вроде бы все гражданские на месте, но вдруг… Мысленно он пересчитал ученую группу. Эта ненормальная Ната Чех делала доклад. Зоолог Рудная была в медблоке. Имирес Борн — в кают-компании. Имирес Понго — в морге. Все на месте? Нет, кажется, еще была одна баба среди механиков. Да и второй пилот… Где эти двое?
— Слушай мою команду, — наконец, нашел он выход. — Эти… звери похитили человека. Человеку грозит опасность.
Новый крик, переходящий в стон.
— Едят ее там, что ли?
Визг.
Самый мелкий из самцов дрогнул, подавшись в сторону и разворачиваясь назад, и Георг успел увидеть еще одного зверя, скорчившегося над другим, припавшим к земле в странной неудобной позе. Передние лапы зверя были в…
…в крови?
— Да, — выдохнул он, чувствуя облегчение от того, что не надо ничего выдумывать. — Да, едят.
— Живьем?
— Отставить разговоры. Приказ — уничтожить зверей, спасти человека! По моей команде…
— Не стрелять!
Голос был слабым, срывающимся на хрип, и Георг бы не успел на него среагировать. Приказ был отдан, осталось крикнуть «огонь!» — и все будет кончено, но тот самый человеческий фактор, на который хотели списать все огрехи и промахи, подвел и на этот раз. Будь среди его подчиненных только боевики, все бы обошлось. Но во второй тройке один был из добровольцев, и он шлепнул рукой по автомату напарника:
— Смотрите-ка! Наши! — спугнув всех.
В отдалении разворачивался третий вездеход. Из распахнутых дверей посыпались люди. Двое оттаскивали в сторону что-то темное, еще двое бежали к ним, размахивая руками.
— Наши, — процедил Георг. — Поздно! Огонь!
— Но погодите…
Толчок был слабым, всего лишь чуть сбился прицел. Пули высекли искры из камня над головой одного из самцов, и тот с визгом ринулся прочь.
Это послужило сигналом — остальные звери бросились врассыпную. Старпом отскочил в сторону, роняя автомат, когда на него бросился второй самец.
— Огонь! — крикнул Георг, срываясь. — Огонь, мать вашу!
Палить по бегущим, когда рядом, слишком близко и достаточно тесно, оказались свои — то еще удовольствие. Расстрел стада можно было списать на случай, на обстоятельства, на человеческий фактор и умыть руки, но если при этом будет убит хоть один человек…Никто не поверит в то, что это была случайность. Чужих можно. Своих — нельзя. Но хотя бы одного он должен…
— Нет!
Ната бежала со всех ног, не замечая ничего и никого. Навстречу ей, также не разбирая дороги, мчались два каких-то существа… Детеныши. Вопя во все горло, они не видели, куда бегут. Двое испуганных детей, а там, за их спинами…
Нате хватило мига, чтобы окинуть взором открывшуюся картину и все понять. Не раздумывая, она метнулась к детенышам и успела схватить их в охапку, прижимая к себе, закрывая собой:
— Нет!
Более крупный детеныш заверещал, вырвался из ее рук, но мелкого она удержала, прижимая к себе — и уставилась прямо в дуло автомата в руках Георга Ортса.
На миг все замерло. Мужчина и женщина. Люди и нелюди. Палец на спусковом крючке и оцепеневший ребенок на руках.
— Ну?
Голос был чужой. Наверное, она сорвала голос, пока бежала, крича во горло.
— Что же ты не стреляешь?
Поверх автомата на нее глянули холодные глаза.
— Отпусти его.
— Кого? Ребенка?
— Это не ребенок. Это…
— Это мальчик, — пока подхватывала, она все-таки успела бросить взгляд на его тельце. — Маленький мальчик. Ребенок. Ты будешь стрелять в ребенка?
— Я буду…
— Тогда стреляй и в меня. Стреляй! — Ната попыталась перехватить малыша поудобнее — он все-таки был довольно крупным и тяжелым, хотя под рукой прощупывались косточки на хрупком теле! — но тот что-то сообразил и вцепился в нее всеми конечностями, хватаясь, кажется, даже пальцами ног, и пряча мордочку у нее на плече. Крошечное существо просило защиты у кого-то, кто больше и сильнее.
Что-то еще ощущалось рядом. Второй ребенок, постарше первого, не убежал. Остался подле, дрожа всем телом так, что эта дрожь ощущалась даже сквозь ткань. То ли он не хотел оставить брата одного, то ли не было больше сил, но второй ребенок цеплялся за Нату, обняв руками ее бедро.
— Стреляй! — повысила голос она. — И вы все… Чего стоите? Тут всего-навсего женщины и дети! Ни у кого из них нет оружия. Камни и палки — это ведь орудия зверей. А вы — вы не звери. Вы люди. Вот и поступайте так, как должны вести себя люди! Убивайте… всего-навсего зверей. Если найдете их.
— Женщина, — порычал Георг, чувствуя, что еще немного — и сорвется, — прекрати!
— «Женщина»? А кто это говорит? Мужчина? Или самец? К слову сказать, ни один нормальный самец никогда не будет убивать самок и детенышей своего вида.
— Не заговаривай мне зубов, Ната! — он впервые назвал ее по имени. — Это…
— Это не звери. Это люди. Они не виноваты в том, что такими родились. Такими их сделал этот мир. Их мир. Мир, в котором они живут… выживают. И в который мы пришли… чтобы его уничтожить.
Она не знала, что еще сказать, как еще достучаться до разума тех, кто стоял перед нею. Разума. Да полноте, есть ли у них разум? Есть ли тут вообще разумные существа?
Есть. По крайней мере, один есть. Лейт Фёст дрогнул, опуская оружие, и сделал шаг назад.
— Командир Ортс, я…
— Да вы хоть понимаете, что поставлено на карту? — сорвался Георг, замечая, чувствуя, как что-то меняется вокруг. — Вы понимаете, какой нам отдали приказ?
— Приказ стрелять по детям? Вам приказали убивать… детей?
— Нам приказали…
Георг запнулся. Неужели они не понимают, с какими силами столкнулись? Да разве корпорации, которые уже мысленно не просто добыли эту руду, но и поделили прибыль, разве они будут считаться с такими мелочами, как несколько трупов? В крайнем случае, семьям погибших можно выплатить компенсацию, а если погибшие — какие-то… дикари? Кому платить? И чем? Испокон веков от дикарей откупались горстью бусинок, парой зеркалец и пучком шелковых ленточек. А тут даже не дикари. Тут вообще не люди.
— Люди, — он даже вздрогнул, услышав голос, словно отвечающий его мыслям. — Люди приказали вам убивать людей? Если так, то я не желаю иметь с такими людьми ничего общего.
Георг бросил взгляд на Нату. Ему не было нужды смотреть по сторонам. Они ведь не понимают. И не поймут. Что бы ни случилось, приказ получил он. И если приказ нельзя выполнить, то…
То остается только одно.
В самый последний момент он увидел глаза женщины и прочел в них понимание. Она догадалась. Рванулась, пытаясь оторвать от себя вцепившегося в нее ребенка.
Поздно.
Выстрел.
Янус Фёст медленно опустил автомат.
— Люди… — только и смог выдавить он.
Прошло довольно много времени прежде, чем Буш рискнул пошевелиться. Сперва тело отказалось подчиняться ему. Он не чувствовал ни рук, ни ног и даже не мог зажать уши руками, чтобы не слышать этих странных громких резких звуков. Мог лишь зажмуриться и не видеть того, что творилось вокруг.
Потом постепенно все стихло. После последнего грома, сухого и резкого, какое-то время слышались крики, рев и треск, но постепенно все стихло. Он остался лежать, неподвижный и беспомощный, распластавшись на земле.
