— Пусть так, но… Я еще никогда не видела тебя таким взвинченным, Алонсо. Если ты ошибаешься, и ответ есть, как ты сумеешь его отыскать в таком состоянии? Вспомни, что ты сам всегда советуешь, когда я решаю какой-то сложный вопрос. «Подумай над ним и забудь… Когда ты снова вернешься к нему, ответ будет ждать тебя готовенький». Отдохни, а твое подсознание пусть поработает.
Нет ничего хуже, когда к тебе возвращаются напыщенные банальности, которые ты сам когда-то изрекал словно пророк или гуру.
— И почему обязательно ты? — продолжала Санни. — Ведь решение может найти кто-то из твоих коллег-судей; не зря же Хаксель сказала, что их очень много и они из разных миров. Неужели ты считаешь их всех глупее себя?
— Нет, не считаю, — пробормотал я.
— Вот и отлично, — кивнула Санни. — Теперь ты видишь: у тебя нет никаких особых причин изводить себя и окружающих. Возьми какую-нибудь книжку, почитай и, ради Бога, постарайся хоть немного поспать. Завтра ты будешь точно знать, что делать.
Как бы не так, подумал я, а вслух сказал:
— Ты мудрая женщина, и я послушаюсь твоего совета, как и подобает образцовому пациенту. — И, поцеловав Санни на сон грядущий, я откинулся на подушку и вызвал на инфомат еще одну книгу о каббале. Не помню, как я заснул. Но до утра мне снились какие-то текучие огни.
* * *
Меня разбудил искусственный рассвет, заглянувший в окна нашей клонированной спальни. Не вставая с постели, я попытался отыскать в своем мозгу долгожданный ответ на все вопросы, но ничего не обнаружил. Очевидно, чтобы созреть, решению нужно несколько больше времени, чем одна ночь. Чего-то подобного и следовало ожидать, и тем не менее я испытал глубокое иррациональное разочарование от того, что мои (и гуюков) проблемы никуда не исчезли.
Спустив ноги на пол, я прошлепал в туалет, как будто был дома.
По пути к «удобствам» я бросил на себя взгляд в безупречно чистое зеркало — и едва не споткнулся от неожиданности. Мне казалось, что за последние два дня я должен был состариться как минимум лет на сто, однако из зеркала на меня смотрело на удивление молодое, пусть и заросшее утренней щетиной лицо. Мешки под глазами, которые я холил и лелеял на протяжение последних десяти лет, почти исчезли, тонкие морщинки на лбу разгладились, а волосы, в которых уже начали появляться серебряные нити, снова сделались темными и блестящими.
Я не узнавал самого себя!
Какого черта, подумал я сердито. Может, это освещение виновато?.. Нахмурившись, я поднял голову, чтобы рассмотреть похожие на галактики светильники у себя над головой. Все вместе они давали очень мягкий рассеянный свет, однако от каждого светильника на потолок ложились яркие, пересекающиеся друг с другом отблески-лучи. Глядя на эту световую паутину, я вспомнил, как Санни сравнила тянущиеся от Веретен светящиеся дорожки — каждая длиной несколько тысяч световых лет и более — с нитями, которые наматываются на настоящее веретено.
В классических комиксах существует один графический прием, который всем вам наверняка хорошо известен. Когда героя осеняет важная идея, художник рисует над его головой электрическую лампочку. Над моей головой вспыхнула, наверное, целая шаровая молния мощностью в миллионы киловатт. Она рассеяла мрак в моем мозгу, и я понял: ответ, который я так долго и мучительно искал и не мог найти, до обидного очевиден. Решение, что называется, лежало на поверхности, и я не сомневался, что мои коллеги-судьи уже наверняка его отыскали. Каких-нибудь два дня назад я и сам был на правильном пути; чтобы добраться до истины мне не хватило одного-двух шагов… Просто удивительно, подумал я, как гуюки не додумались до этого сами. Вероятно, это было уже из разряда чудес, которые мы, люди, называем «злыми».
Впрочем, я тут же подумал: не может ли оказаться так, что гуюки давно отыскали это решение, но отвергли в силу каких-то причин или особых соображений, о которых я не имел ни малейшего понятия? При мысли об этом моя радость несколько померкла, но я не желал сдаваться. Не беда, что половина воздушных шариков, на которых я собирался воспарить в небеса, сдулась или лопнула; чтобы вечеринка продолжалась, нужно просто наполнить гелием новые. Да и то сказать, я ни секунды не сомневался, что найденное мною решение правильное. Оставалось только убедить в этом гуюков, что само по себе было задачей, достойной Геркулеса.
Вернувшись в спальню, я увидел, что Санни тоже проснулась. Только сейчас мне бросилось в глаза (раньше я этого, наверное, просто не мог заметить), что и она выглядит как минимум на полтора десятка лет моложе.
Жена взглянула на меня и кивнула — не без некоторой доли самодовольства.
— Вот видишь, Алонсо, я же тебе говорила: все будет в порядке!..
Я присел на краешек кровати.
— Ты была права, дорогая. Как всегда.
— Твоя ирония неуместна, особенно с утра пораньше. — Она внимательно посмотрела на меня. — Ты отлично выглядишь, Алонсо. Вот что значит как следует выспаться.
— А ты выглядишь еще лучше, но, мне кажется, сон тут ни при чем. Должно быть, все дело в тех новых патентованных витаминах, которые мы перестали принимать, когда отправились в это путешествие.
Санни улыбнулась.
— Ну, давай рассказывай, что ты надумал.
— Идея была проста, как все гениальное, — скромно сообщил я. — Во всяком случае, я убежден, что нащупал верное решение.
— Но ты не знаешь, как отнесутся к твоему озарению гуюки? Расскажи-ка поподробнее.
— Сейчас расскажу. Любопытно, что к этому решению меня привели самые разные вещи, о которых я в последнее время думал. Мне даже кажется: если бы не они, я бы вряд ли сумел найти ответ. В каббале есть несколько указаний на духовные…
В этот самый момент в нашей спальне внезапно появилась Хаксель. Можно было подумать, что это ее спальня.
— Прибыл корабль, который доставит вас обратно на Землю, поэтому я вынуждена пригласить вас в большой зал, где вы объявите о своем решении.
— Что, уже пора?
— Вы спали дольше, чем вам, возможно, кажется. Кроме того, я обоняю, что вы еще не ели… Прошу меня простить, но вам придется немного отложить ваш завтрак.
То, что у Хаксель, оказывается, есть обоняние, было для меня новостью. Что же касалось завтрака… Конечно, перед решающим выходом на сцену было бы неплохо чем-нибудь подкрепиться, однако я слишком нервничал, и у меня, наверное, кусок бы не полез в горло.
— Мне нужно одеться, — сказал я как можно тверже. — А пока я одеваюсь, моя жена успеет перехватить пару персиков или яблок.
— Да, конечно, но прошу вас — не мешкайте. Я сама разбужу вашего сына. Что касается ваших взрослых друзей, то они уже встали… — Хаксель выплыла из спальни, мы последовали за ней. «Вот идет испуганный человечек, — припомнил я популярный стишок. — Идет и мечтает о том, чтобы трудная работа поскорее закончилась».
