— Да ты что?! — Дик изумлённо вскинул брови. — Это ты сам решил или тебя кто-то надоумил? — Он первый нашелся, что сказать, но оказался не единственным, кого шокировало это заявление.
— Приказ все слышали: возвращаться в город! И я — "за" обеими руками! А на остальное мне плевать! — Моретти готов был раскричаться снова, так его это заявле-ние разозлило, но усталость не позволила, поэтому он и говорил негромко, глядя Янису в лицо.
— Ради этого мы сюда шли… Ради этого и капитан погиб… Мы должны — мы обя-заны это сделать! — Алмаар предполагал, что его никто не поддержит, поэтому и был до сих пор так спокоен.
— От кого бы я это слышал?! — Кордуэлл хохотнул зло, со злой иронией, — Ведь ты, как я помню, меньше всех хотел… даже сбегал на полпути… Если бы не ты, мы бы давно уже там были, под завалом… Нет, уж, дружок, уволь! Если тебе что и взбрендило, то сам всё делай, а я жить хочу. Меня здесь ничто не держит… Ни при-каз, ни совесть…
— Если бы всё было так легко, я бы вам ни слова не сказал. Один бы справился… — по взгляду Алмаара было ясно, что говорит он правду. Он бы, правда, смог… — Но взрывчатка слишком тяжёлая, мне одному не донести… И там, не руднике, тоже помощь нужна… Хоть одного из вас…
— Ты, что думал, мы в очередь встанем?! — Моретти не отставал от Кордуэлла, вдвоём они насели так, что Алмаар не мог и рта раскрыть; со стороны казалось, что он уже оправдывается в своей поспешности, необдуманности. Но так только каза-лось, потому что упрямства ему было не занимать, и Джейк знал об этом. Он вооб-ще-то многое уже об Алмааре знал, но сейчас словно нового его увидел. Просить помощи для Яниса — одно из самых больших унижений, но Янис просил, просил искренне, в надежде на то, что его поймут и поддержат.
И эта резкая смена собственного отношения к операции. Ведь он действительно больше всех сопротивлялся приказам капитана, стремился выжить любой ценой, во что бы то ни стало. Он не хотел умирать во славу государства. Он не раз говорил об этом.
А сейчас же!!
Нет, что-то случилось с Алмааром! Определённо! Что-то в нём поменялось и по-менялось радикально. Вот только никто из нас не заметил этой перемены. До этого вот момента… А первым перемену эту капитан почувствовал…
А всему причиной ранение и смерть капитана!!
Он виноватым себя чувствует перед Дюпрейном, потому и пытается хоть так ус-покоить свою совесть, хоть так оправдать смерть капитана.
Совесть! Это всё совесть!
И ведь никто из нас и не предполагал, что есть она у Алмаара, эта совесть. Нет, не законченная он ещё сволочь! Не прав был Моретти. Да и все мы не правы! Может, только кроме капитана… Он один всё понял, и перед смертью сделал всё, чтоб уравнять Алмаара в правах с нами… Удалось ли ему? Нет!
До сих пор он для нас сволочь и дубина, а для Моретти ещё и предатель, виновник всех наших бед…
Хотя все мы в чём-то виноваты… Каждый из нас… Никто только этого пока не понял… И вряд ли поймёт, пока рядом есть Алмаар — самая большая наша беда… До тех пор, пока он рядом, есть на кого сваливать все ошибки, все неприятности, тем более, что тот никогда не отпирается.
— Это уже даже и не приказ! Это твоя блажь — и только! — Кордуэлл смотрел на Алмаара, щуря один глаз, с кривой недоброй усмешкой.
— Чё, героем побыть захотелось? — Моретти не отставал. Алмаар молчал, глядя на них сверху: то на одного глаза переведёт, то — на другого. Все трое они пререка-лись, напрочь забыв о существовании Джейка, а тот стоял и смотрел на них как будто со стороны, почти не слыша их спора, их криков. Он смотрел на Яниса, не отрываясь, иногда лишь смаргивал воду с ресниц, чуть щуря глаза: их нестерпимо резало от воды, льющейся по лицу потоком.
Алмаар уже заметно злился, нервничал, порываясь по своей привычке взъерошить волосы на голове, вскидывал левую руку, но только вытирал лицо мокрой кепкой.
— Взрыватель имеет запас всего на десять минут, — наконец встрял в эти пререкания Джейк, и они все трое посмотрели на него с удивлением и интересом, словно сейчас только заметили. Из слов, сказанных Джейком, не было ясно, чью сторону он под-держивает. А сам он о своём решении заявлять не собирался, он всегда был как-то в стороне, держался особняком в их группе, и сейчас это было особенно заметно.
— Десять минут!.. И сработает он автоматически, на титан… Всё было сделано так, чтобы никто из нас не спасся, и шахты взорвались наверняка!.. Даже зная обо всём, мы не успеем разложить взрывчатку, не успеем вернуться наверх, и тем более — отойти подальше…
— Я бы мог попробовать изменить программу, увеличить запас времени, — произнёс вдруг Алмаар. Он сказал об этом просто, без излишней самоуверенности, без брава-ды, — он знал свои возможности. И Джейк знал. Он смог бы! Ему везет, постоянно везёт, чертовски, как никому и никогда. Но если не повезёт сейчас, пострадают все четверо. А Джейк не хотел лишний раз испытывать судьбу и везучесть Алмаара.
А это значит, что они должны возвращаться к своим, в город. Именно этого и хотел капитан, это был его последний приказ.
— Я уже чувствую себя сытым, отдохнувшим и в тепле, — Моретти дёрнул головой сердито, — Я уже вижу себя дома!.. И я не собираюсь делать такой крюк потому лишь, что этого хочешь ты! Понятно?.. — Он смотрел на Яниса, задрав подбородок, чуть не прожигая его своими чёрными глазами, своим злым, почти ненавидящим взглядом. Всё это могло закончиться дракой, полным распадом их группы на оби-женных друг на друга одиночек, и тогда уж точно они сгинут тут все, не выберутся из джунглей и из окружения. Нет, совсем не этого хотел Дюпрейн!..
— Хватит вам орать! — Джейк подошёл, встал между Алмааром и Моретти, развёл их подальше, упираясь каждому из них ладонью в грудь, — Всё! Перестаньте! Нам сначала нужно из "кольца" выйти. Это главная наша задача сейчас! А потом уже будем решать, что делать…
— Я никуда не потащусь! Говорю об этом сразу, чтоб все слышали. А особенно этот… — Марио глядел на Яниса через руку Джейка. — На меня можешь не рассчиты-вать, понял?!
— Я сказал: помолчите! Хватит зря воздух молотить!.. — Джейк заметно повысил голос, и Моретти перевел на него глаза. — Всё! Я уже устал вас слушать! Мы же зря время теряем…
На этот раз они все трое промолчали, видимо, поняли, что Тайлер прав, как все-гда, рано они шум подняли, ещё ничего толком не ясно, выберутся они этой ночью или нет. И выберутся ли вообще?
…Дождь то затихал, то снова лил с прежней силой. Труха, многолетняя прелятина под ногами раскисла, липла к ботинкам, и они с каждым шагом становились всё неподъёмнее. Каскады воды обрушивались сверху при любом прикосновении к веткам, к лианам, к огромным листьям. Вода скопилась даже в больших ночных цветах, в свёрнутых трубочками листьях. Но им, мокрым насквозь, было уже всё равно. Они шли вперёд через лес с тупым поразительным упорством, даже не оста-навливаясь на отдых. Лидера, вожака, который бы всё время шёл впереди, у них не было. Они постоянно менялись, и вперёд вырывался самый сильный на данный момент, тот, кому хватало сил сбивать с веток воду, срывать лианы, расчищая путь остальным, выбирать дорогу.
