Интересно, будет ли она сожалеть? Или ее чувства к нему были очередной ложью?
Наконец, через много дней, они увидели перед собой расцвеченные осенними красками низины Восточной Англии. Просоленные, обветренные, голодные и измученные, они вытащили лодку на берег и с жадностью набросились на чудную воду обнаруженного ими родника.
Бывшие жители Авильдаро думали, что найдут на побережье какую-нибудь общину, которая примет их. Но Локридж решил иначе.
— Я знаю лучшее место, — сообщил он. — Чтобы Попасть туда, нам придется совершить путешествие через подземный мир, но зато там мы сможем не опасаться злой колдуньи. Что вы предпочитаете: прятаться, подобно зверям, или быть свободными людьми?
— Мы пойдем за тобой, Рысь, — ответил сын Эхегона.
Путь их лежал через всю страну. Двигались довольно медленно: с ними шли маленькие дети, кроме того, нужно было охотиться для пропитания. Локридж начал испытывать нетерпение, волнуясь, что они могут достигнуть цели слишком поздно. Аури мучилась нетерпением другого рода.
— Мы теперь на берегу, мой любимый, — сказала она. — А вон там — прекрасный мягкий мох.
Локридж устало улыбнулся:
— Только тогда, крошка, когда доберемся. — И очень серьезно добавил: — Ты слишком много для меня значишь.
Она взглянула на него сияющими глазами.
В конце концов по затянутым льдом болотам они выбрались на остров, который окрестные племена избегали. Местные жители рассказали Локриджу — когда путешественники как-то остановились на ночлег в одной из деревень, что он заколдован. От них Локридж узнал точное направление.
Под облетевшими деревьями стояла кое-как сделанная прит стройка. Ожидавший их человек держал в руке меч. Он был высокого роста, с огромным, как паровой котел, животом; седые волосы и борода обрамляли рябое помятое лицо.
Радость охватила Локриджа.
— Йеспер, ты, старый черт! — закричал он.
Они обнялись, хлопая друг друга по спине. Вставив в ухо диаглоссу XVI века, Локридж спросил, что все это означает.
Датчанин пожал плечами:
— Меня доставили сюда со всеми сражавшимися ребятами. Магистр колдунов спросил, кто согласится посторожить ворота, — последний, мол, этап, совсем недолго. Я вызвался: почему не послужить своей прекрасной Богине? Вот и сижу здесь, стреляю помаленьку уток, другую живность — для развлечения. Если что-то случится, я должен сделать что-то с машиной, там, внизу, и Она узнает. Но ничего такого не произошло, а вас я принял за обыкновенных дикарей и никаких сообщений не отправлял. Думал, куда забавнее будет напугать вас до смерти, чтоб сами убрались… Как я рад снова видеть тебя, Малькольм.
— Но срок, на который тебя здесь оставили, скоро ведь кончается, так?
— Да, через несколько дней. Священник Маркус сказал мне, что нужно смотреть на часы и непременно убираться отсюда, когда подойдет время, иначе ворота исчезнут и я застряну здесь. Я должен добраться до других ворот, а оттуда меня по воздуху перенесут домой.
Локридж сочувственно посмотрел на Фледелиуса:
— В Данию?
— Куда же еще?
— Я здесь по секретному заданию Богини. Настолько секретному, что ты никому не должен говорить ни полслова.
— Не волнуйся. Ты можешь мне так же доверять, как я тебе верю.
Локридж поморщился.
— Йеспер, — предложил он, — давай с нами! Когда мы доберемся до цели, я смогу рассказать тебе… ну, просто ты заслуживаешь лучшего, чем жить вне закона под властью тирана. Пошли с нами.
В маленьких, заплывших глазках промелькнула тоска.
— Нет. — Фледелиус покачал головой. — Я благодарю тебя, мой друг, но я дал клятву моей Госпоже и моему королю. Пока меня не схватят судебные исполнители, я каждый год в канун Дня всех Святых буду ждать в гостинице «Золотой Лев».
— Но после того что произошло, ты не сможешь там появиться!
Фледелиус усмехнулся:
— Я найду пути. Юнкеру Эрику не удастся прирезать старого кабана так просто, как он думает.
Люди Локриджа стояли в ожидании, коченея от холода.
— Ну что ж… Нам надо воспользоваться коридором. Я не могу рассказать тебе больше, и помни: никому не слова. Прощай, Йеспер.
— Прощай, Малькольм, и ты, моя девочка. Выпейте за меня иногда стаканчик, ладно?
Локридж повел своих подчиненных под землю.
У него была готова легенда для часового, который, как он предполагал, мог здесь оказаться. В крайнем случае пришлось бы воспользоваться энергопистолетом. То, что вход сторожил именно Фледелиус, было большой удачей. Или судьбой? Нет, к черту судьбу. Если вдруг Сторм придет в голову, что беглецы могли избрать этот путь, и она захочет лично допросить датчанина, он, конечно, проговорится; но это было крайне маловероятно, а в любом другом случае он будет держать язык за зубами. Не будь рядом Аури, Локридж и сам бы не подумал о таком варианте.
Он вошел в огненные ворота. Люди Тенил Оругарэй, собрав все свое мужество, последовали за ним.
— Мешкать не стоит, — сказал он. — Давайте получим новое рождение. Держитесь за руки и возвращайтесь вместе со мною в мир.
Локридж вывел их обратно через те же ворота, только с другого края. Это соответствовало тому времени, когда ворота появились, — так же, как им предстояло исчезнуть спустя четверть века.
Ни в аванзале, ни на острове никого не было. С помощью контрольной трубки, которую дал ему Фледелиус, он открыл вход над спуском, потом снова закрыл его. Они очутились среди лета. Болотистая низина зеленела листьями и камышом, блестела вода, слышался птичий гомон; оставалось двадцать пять лет до того, как ему со Сторм предстояло оказаться в неолитической Дании.
— О, какая красота! — выдохнула Аури.
Локридж обратился к своему отряду.
— Вы — Морской народ, — сказал он. — Мы отправимся к морю и будем там жить. Такие люди, как вы, могут в этой стране стать сильными. — Он помолчал. — Что же до меня… Я буду вашим вождем, если вы хотите этого. Но мне придется очень много путешествовать и, возможно, иногда обращаться к вам за помощью. Племена здесь большие и занимают обширную территорию, но они разделены. Нас ожидает новое время, которое идет к нам с юга, поэтому необходимо достигнуть как можно более тесного единства между племенами. В этом моя задача.
Локридж окинул внутренним оком ожидающие его дни, и на минуту ему стало страшно. Он терял так много. Его мать будет плакать, когда он так и не вернется, и это было тяжелее всего; но он сам отказывался от своей страны и своего народа, от всей цивилизации: от Парфенона и Моста Золотых Ворот, от музыки, книг, изысканных блюд, медицины, научного видения мира — от всего хорошего, чему предстояло появиться в следующие четыре тысячелетия, — ради того, чтобы стать, самое большее, вождем племени в каменном веке. Он всегда будет здесь одиноким.
