Я застыл с хрипом в горле. Нет, не хватит.
— С тех пор мы разработали множество методик, но цена их проверки слишком высока, и за все эти годы так и не появилось человека, готового испытать их. — Она грустно усмехнулась. — Поэтому ты, не обижайся, для нас — находка. Подопытный кролик для опробования методик.
Я красноречиво хмыкнул. М-да, такое — и в лицо!
Но с другой стороны, информирован — вооружен, а итоговое решение она оставляет за мной. «Не хочешь — уходи, никто тебя не держит» — говорили ее глаза, и это мне нравилось.
— Большая часть проблем, с которыми столкнулись тогда, в твоем варианте решена: ты сформировавшийся человек с устоявшимся мировоззрением, — продолжала она. — Оно у тебя еще изменится, но база, чему меняться, есть, а это главное. А вот что касается физических данных…
Не обижайся, но сколько бы ты не тренировался, настоящих хранителей ты не догонишь. То самое время, в котором формируется подростковое мировоззрение, которое ты благополучно миновал, золотое для организма. Хоть упади на тренажерном комплексе, хоть каждый день падай — время упущено!
Она вдруг смерила меня веселым взглядом, туша окурок в драконовой пепельнице.
— Видишь, я, как работодатель, честна! Делай выводы.
— Я сделал. — Я неуверенно хмыкнул. — Но пока они в пользу вашего заведения.
Сеньора рассмеялась.
— Но ведь это и не важно, — продолжил я. Вы будете использовать меня не как телохранителя, а как полевого агента. Человека, находящегося в толпе для подстраховки. Никто же не знает, что вы берете мальчиков? И я стану козырем на случай чего.
— На оперативную работу набиваешься? — Сеньора отсмеялась и сосредоточилась. — Ты прав. Отчасти. Использовать тебя в первом кольце… Глупо с твоей подготовкой, даже будущей. Но ты не учел, у нас всего несколько звеньев имеют право находиться в первом кольце, остальные так до конца контракта ходят рядом. Так что, дорогой ты мой Хуанито, будешь ты делать все, что тебе скажут! Без поблажек и исключений!
«Это что, антикампания такая, чтобы расхотелось идти к ним? Типа, напугаю мальчика, он развернется и уйдет? Топорная какая-то кампания!»
Я никак не прореагировал на ее слова и сидел дальше с напряженным выражением лица.
— Хорошо, я все поняла, вдруг потянула она, раскачиваясь в кресле. — Ты согласен умереть за ее величество и членов ее семьи, я знаю твои мотивы, ты юноша горячий и целеустремленный — ты нам подходишь. Осталось последнее: убеди меня, что я должна тебя взять! Приведи железный аргумент, почему я могу тебе доверять в будущем. Мы не играем в игрушки, ты это понял, а доверие в команде — главный секрет успеха. Так объясни, почему мы можем тебе доверять и почему ты не предашь корпус.
Хороший вопросик! Я задумался. Что, ну что можно сказать на это? Это очередной тест, и от моего ответа вновь зависит многое. Стандартные аргументы, типа «я люблю ее величество, потому, что люблю ее величество, потому, что патриот» не проканают.
Сеньора смеялась. Не в открытую, глазами. У нее вообще удивительные глаза: несмотря на внешне каменное лицо по ним можно прочесть все, что угодно. Она может передавать ими больше информации, чем обычным вербальным способом. И умело этим пользуется.
Теперь этот вопрос. Ключевое слово «убеди».
У меня не было аргументов, я не знал о чем говорить, не знал, что она ожидает услышать. Это было похоже на экзамен в театральное — проверка таланта импровизировать. Значит, я должен импровизировать, и неважно, что скажу: я просто должен говорить так, чтобы она поверила — я умею это делать. Вопрос в том, на какой теме тренироваться.
Я тяжело вздохнул.
— Не знаю, сеньора, почему вы можете мне верить в будущем. У меня нет ответа. Возможно, вы наоборот, поймете, что доверять мне нельзя и вышвырните, или даже «утилизируете». Но я знаю для чего пришел сюда.
Нет, не для того, чтобы научиться драться — я умею драться, для простого человека очень даже неплохо. Не для того, чтобы что-то кардинально изменить в этой жизни — у меня нет такой острой необходимости. Да, мы живем небогато, но никогда не голодали, к тому же у меня грант, и я намерен закрыть его, затем отучиться в престижном университете, вернуть вложенное короне и работать хорошим специалистом, неважно в какой области. Мне не нужна ваша служба так, как вашим девочкам, и готовность умереть — это именно любовь к королеве, та самая, верноподданническая, о которой все знают, которую многие испытывают, но о которой не принято говорить. Можете не верить, но это так.
А пришел я сюда потому, что рано или поздно я отучусь, отработаю грант, и останусь один на один с жизнью. А жизнь жестока, сеньора Тьерри. Вы знаете это лучше меня и прекрасно понимаете, что я — никто, даже с дипломом крутого университета. Мне придется работать «на дядю», лизать задницы разным подонкам на должностях выше моей, льстить и пресмыкаться, если хочу получить карьерный рост. А я хочу получить карьерный рост, иначе бы не пошел сдавать на грант…
Я сбился, набрал в рот воздуха и вхолостую выдохнул. Сеньора внимательно рассматривала меня сквозь прищуренные веки оценивающим взглядом, тем самым, каким смотрела, когда я только вошел. И не перебивала.
— Я хочу работать, быть нужным стране и людям. У меня есть способности, пусть и не блестящие. Но я не хочу пресмыкаться перед негодяями! Служить стране и работать на «дядей» с большими деньгами… Разные вещи!
Я снова набрал в рот воздуха, но на сей раз выпалил, подведя итог:
— Я хочу служить своей стране и королеве. Потому, что считаю их достойными этого, и страну и королеву. Но не хочу работать на подонков, типа Бенито Кампоса. И можете расстрелять меня, если не верите моим словам!
Все, выдохся. Сеньора задумчиво покачала головой.
— Я верю. На самом деле ты заблуждаешься, малыш. Ты также бежишь от помойки, как и наши девочки. Просто под «помойкой» понимаешь нечто иное.
Я согласно кивнул.
— Может быть.
— Но почему я должна тебе доверять? — не унималась эта стерва с золотыми волосами и погонами. Я демонстративно развел руками.
— Я не знаю. Честно. Наверное потому, что я дурак — ведь только дурак в наши дни променяет хорошую работу в престижной фирме на службу, причем ТАКУЮ службу, с такими жесткими стартовыми условиями и неопределенностью даже в ближайшем будущем.
Да, я дурак, идиот. Больше мне сказать нечего.
Сеньора натужно прокашлялась и засмеялась:
— Ты принят.
* * *
Сеньора блефовала, отчаянно блефовала. Кидала понты, разводила меня на «слабо», и все с одной-единственной целью — я им нужен.
