– Морн, пожалуйста, – умолял Макерн. – Он убьет меня, когда все узнает. Не теряй этого шанса. Пусть я умру не напрасно.
Она слышала его. Постепенно ее беспокойство росло. Медленными пузырьками ее мозг снова начал накачиваться разумом. Она сглотнула, и ее глаза постепенно становились осмысленными.
– Время? – пробормотала она. – Ты сказал «время».
– Да! – торопливо воскликнул он, довольный и одновременно напуганный ее реакцией. – Мы почти подошли к этому боевому кораблю, «Спокойствию гегемонии» – двенадцать часов от Билля. Он обещал им вовремя выпустить ракету. У тебя осталось, – он бросил взгляд на хронометр каюты, – двадцать шесть минут.
И снова слова ускользнули от нее. Билль? «Спокойствие гегемонии?» Слова были знакомыми, но значение их потерялось. Почему он говорит о том, что будет убит? У нее еще есть двадцать шесть минут.
Подсознательно она извлекла из глубин памяти его имя.
– Сиб Макерн. Что ты здесь делаешь? – Куски начали складываться, когда она произносила новые слова. – Он убьет тебя за это.
– Я просто не мог этого выдержать, – ответил он, словно наконец понял ее, понял, чего она хотела; словно его страх позволил ему последовать за ней в ее борьбе с отчаянием. Она нуждалась в словах, которые могла распознать, в словах, которые могли восстановить ее связь с разумом.
– Когда он продал твоего сына в первый раз, – пояснил Сиб, – на станции Возможного – я уже тогда был готов взбунтоваться. Если бы я был не один. Если бы я не был таким трусом. – Его собственные представления о себе не оставляли места смелости. – С тех пор, как я присоединился к нему, мне приходилось заниматься вещами, от которых меня тошнило. Это породило кошмары и заставляет меня просыпаться с криком. Но ничего похожего не было. Ничего, подобного продаже человека Амниону.
Я видел их, Морн, – настаивал он, словно был единственным свидетелем. – Эти мутагены – зло. То, что они делают, это… – Все его тело задрожало от отвращения. Никаким языком невозможно было передать его отвращение. – Ты была права. В следующий раз это может быть любой из нас.
Тогда я думал, что я этого не выдержу. Я должен сделать что-то, даже если я один, и пусть он убьет меня за это.
Но ты спасла меня. Ты спасла мою жизнь, Морн. – Он говорил ей правду; она видела это. Пот на его лице и испуганное выражение, застывшее в глазах, лишь подчеркивали его откровенность. – Ты сама спасла Дэвиса.
После этого я был готов сделать для тебя все, что угодно, все, что можно представить, тебе нужно было лишь попросить. Но у меня не было никакой возможности. Он не давал подойти к тебе. Он действовал… вы оба действовали так, словно вместе спланировали все это, словно это была лишь хитрая уловка, ловушка, чтобы выбраться со Станции Возможного. Ты смутила меня настолько сильно, что я не знал, благодарить тебя или обвинять во всех смертных грехах.
Он мрачно продолжал шептать:
– Я хотел быть благодарным. Ты дала мне повод работать на него дальше. Ты дала мне возможность думать, что у него есть свои пределы, есть какие-то преступления, которые он не готов совершить. Но я боялся, что это было настоящей уловкой, что действия, которые вы планировали вместе, были подлинной ловушкой. Что у него нет никаких ограничений. И если это не так, то он должен заплатить ужасную цену, чтобы защитить тебя и Дэвиса.
Когда мы приблизились к боевому кораблю, я узнал правду.
Я не могу этого выдержать. Это все. Я просто не могу этого выдержать. Я хочу помочь тебе, – закончил он. – Это единственное, что я могу сделать.
Это сработало; пока он говорил, он восстанавливал ее цепи; прял паутину между обширной пропастью ее потерянности. Новое знание поднималось из глубин, новые куски понимания. Тем не менее, его присутствие в каюте было бессмысленным.
– Почему? – спросила она. – Что пользы будет в том, что он убьет тебя?
– Морн. – Отчаяние заставило его сморщиться. – Неужели ты забыла? Неужели он причинил тебе такую боль, что ты ничего не помнишь?
Он собирается отдать им твоего сына. Он собирается посадить Дэвиса в ракету и отправить его к ним, – Сиб бросил взгляд на хронометр, – через двадцать одну минуту.
Вот оно: то, в чем она так нуждалась – заключительный кусок головоломки. Когда он стал на нужное место, она ожила.
Впервые за все время ее глаза осмысленно смотрели на ее спасителя. Будь спокойной, диктовала ей та часть мозга, которая понимала. Не суетись. У тебя достаточно времени. Не делай никаких ошибок.
Неожиданно тихо, но так, чтобы не возникло никаких сомнений в том, о чем она спрашивает, она сказала:
– Где он?
Макерн не был спокоен.
– Они отвели его в ракету, о, двадцать минут назад. – Она, казалось, видела, как время утекает с его лица. – Мне пришлось дождаться этого. Лиете охраняла коридор, пока они вели его. Она сказала, что не верит тому, что ты заперта. Я не мог рискнуть и прийти сюда, пока она не сообщила, что он в ракете.
– Она сказала… – Он сглотнул, чтобы заставить свое горло работать. – Она сказала: «Он не устраивал никаких скандалов. Он, казалось, был в шоке. Словно знал, что собираются проделать с ним, но он был слишком деморализован, чтобы сражаться».
Девятнадцать минут.
Она не думала о Дэвисе. Она не нуждалась в этом. Он был причиной всего этого. И вместо этого она задала последний вопрос Сибу Макерну.
– Он сменил свои коды приоритета?
Первый помощник по информации покачал головой.
– У него не было времени.
Нет, ну конечно же, нет. А к чему беспокоиться? Единственное существо, которое может посметь использовать коды, в надежном месте и обезумело.
Этот ответ идеально подходил к тому, что она планировала и подготавливала, не подозревая об этом.
С усилием, от которого заболели суставы, она встала на ноги.
– Отправляйся в свою каюту, – сказала она Сибу, вынимая пульт управления шизо-имплантатом. – Ты смелее, чем ты думаешь.
Кровь и боль сделали ее пальцы неловкими. Их подушечки болели. Но все это не имело значения.
Одна из функций наполнила ее ноги и руки силой.
– Если один из нас переживет это, я твой должник.
Другая успокоила ее нервы, восстановила рефлексы.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя.
Еще одна позволила ей двигать поврежденными руками, словно они были как новенькие.
– Убедись, что каюта закрыта.
Шестнадцать минут.
Она ничего не могла сделать, чтобы защитить его. Его жизнь зависела от его осторожности. Благодарно кивнув ему, она открыла дверь и бегом выскочила в коридор.
– Удачи! – тихо прошептал он ей вдогонку. – Не беспокойся обо мне!
