глаза каждому и знал отчетливо: они тоже все поняли. Это было на биологическом уровне, сейчас начнется разговор, и точное первобытное чувство завуалируется, сомнется ненужными словами. Однако, мощное подсознательное ощущение у этих людей останется: он перешел границу.
Ни сам Ратнер, ни его коллеги, не могли сказать какую именно границу и отчего ее нельзя переходить, но, то, что он сделал необратимый шаг, понимали все.
Набычившийся Шатров деревянным голосом отчетливо проговорил:
– Сержант Ратнер, доложите о ситуации, и расскажите о проделанной работе.
Алекс благожелательно посмотрел на него:
– Командир, я за сутки сумел завоевать положение лучшего друга императора. Пусть временного, но императора. В данный момент я имею доступ к любой информации и, положение мое весьма основательно. Я уже могу оказать кое-какое влияние на ход исторического процесса.
Вы не поставили мне конкретной задачи, поскольку сами ее не имеете – Полянски совершенно прав. Я отчетливо чувствую некоторую недоброжелательность и недоверие – в чем, собственно, заключаются ваши претензии ко мне? То, что я не докладываю вам о положении дел каждые два часа? Мы не плацу, чтобы играть в солдатики. Пошевелите мозгами, какое впечатление производит человек каждые два часа разговаривающий сам с собой? Если я вас не устраиваю по каким-то причинам, объявите их прилюдно и замените меня другим. Но такую глупость не сделал бы даже школьник.
Алекс сознательно и отчетливо бил по слабому месту, максимально используя свои козыри. Все мрачно молчали, возразить было абсолютно нечего.
Наконец, Шатров заговорил, и слова эти стоили ему немалых усилий:
– Вы кругом правы, Ратнер. Мы столкнулись с областью деятельности абсолютно нам, военным, несвойственной. Похоже, вам единственному удалось выработать линию поведения и довольно успешную. Поэтому закончим неприятный разговор, продолжайте дело, как найдете нужным. По возможности выходите на связь почаще.
Движением руки отправил всех. Патрик задержался:
– Командир, хоть зарежьте меня, этот гаденыш что-то задумал. Вы обратите внимание – он совершенно изменился. Молчун-молчуном, а как заговорил.
Шатров поворошил веткой костерок, пламя ярко вспыхнуло.
– Патрик, я в полном дерьме. Мне не дали отчетливого приказа. Я, идиот, не разобрался в этом сопляке. Надо было послать Хольмана, посидел бы он чуток на каком-нибудь постоялом дворе, наснимал бы картинок, с тем бы и убрались восвояси. А этот, гляди, куда скакнул – уже лучший друг императора. Ох, боюсь, как бы он завтра не стал императором. Он что-то задумал, Патрик. У всех у нас чутье как у собак, это поняли все. И это задуманное, похоже, направлено против нас. Что его могло привлечь в этой дыре?
– Ну, дыра дырой, а золотишка здесь хватит.
– А что он собирается с ним делать, на собственном горбу доставить в Систему? Хочет захватить «Тайфун» и поднять мятеж? Сделав первые движения в этом направлении, он подписывает себе смертный приговор. Ума не приложу, что ему нужно.
Патрик присел и тоже стал ворошить веточкой угли. Вспыхнувшее на секунду пламя заиграло точками в его светлых глазах.
– Шеф, аналитик из меня никакой, но вы совершенно правильно помянули о чутье. Парень этот принесет нам бездну хлопот. Почему мы не понимаем, чего он хочет? Он другой, для него огромную ценность представляют вещи, абсолютно нам безразличные. Мы все здесь нищета. У вас богатые родители? То-то, у меня то же самое. Мы считаем приличной свою копеечную зарплату, молодые годы угрохали на полигонах, тренажерах, полосах препятствий. Зрелые провели в каких-то мерзких инопланетных болотах, пустынях, среди аммиачных льдов, поджариваясь на всяких очень теплых планетках. Не пьем, не курим, женщин видим раз в году. Семей у нас нет – кому нужен виртуальный муж? В сущности, мы люди глубоко ненормальные – какой нормальный человек захочет такой жизни?
Ратнер вырос в другом мире, его можно понять. Если у тебя оттягали такие денежки – завоешь. Да и на коммерческих линиях житье прекрасное, я как-то летел на круизном лайнере к Джупу, там, на Европе тренировочный центр. Дело было срочное, никакой оказии не случилось, вот начальство и раскошелилось. Вот жизнь, доложу я вам – пижоны-офицеры, шикарная публика, бабы в мехах. Но, шеф, понимаете, ему и этого было мало, он ищет другого, чего-то гораздо большего. И нам эти поиски икнутся серьезными неприятностями. Кстати, он потребовал бластер и «тарелку».
– Дайте, черт с ним. Если не дать, он совершенно справедливо спросит: вы что же, бросили меня одного и безоружного? Если угрохает кого-то из местных – наплевать, а с нами такие шутки плохо кончаются.
Прав, прав был О’Ливи – хотелось Алексу гораздо большего. И не власть ему нужна была сама по себе – плевать он на нее хотел. Ему нужна была эта планета с ее могучими сказочными лесами, горными массивами, тонущими в голубой дымке, полноводными реками и желтыми сковородками пустынь. С ее разношерстным, жизнелюбивым и красивым населением.
Он один, только он, мог продвинуть вперед развитие этой планеты на столетия вперед. И пусть себе историки, экономисты и социологи врут, что-де всякому овощу свое время – ход истории не ускоришь. Чушь, господа мои! Алекс достаточно полно изучил историю Земли, бывали периоды, когда страны, где население, пребывавшее почти в каменном веке, обретя экономические связи с Западом, мгновенно вырывались вперед и становились «молодыми тиграми» экономики. Человечество самодостаточно, вопрос упирался только в информацию. А ее хватит, уже набросан планчик – что можно сделать в первую очередь. Мне ведь не нужно, чтобы здесь начали клепать микросхемы, но вперед этот мир я могу здорово подтолкнуть.
Как больной зуб – мысль о коллегах, о паскудном деле, в котором он участвовал. Сейчас налетят благодетели, начнут выгребать недра. А чтобы прикрыть свои поганые делишки, начнут действовать по отработанному сценарию – всех перессорят, устроят войны, подбросят какую-нибудь биологическую заразу, с них станется.
Нет-с, други мои, ничего вам здесь не обломится. Конечно, противник очень серьезный и могущественный. Если уж говорить прямо, космический флот со всеми своими службами и подразделениями выполнял заказ крупнейших монополистов Системы, у которых было все – деньги, власть, влияние. Влияние было настолько мощным, что они сумели подчинить государственные структуры. Да они, собственно, уже и сами стали государством. Однако общество сопротивлялось, как могло, этим акулам. Результат – Комиссия по контактам, мощный и влиятельный противовес. Нельзя сказать, что она была кристально чиста и неподкупна, взяточные метастазы проникли и туда. Но все же… Зря Роберт так пренебрежительно о ней отзывался. Всякие космические управления панически боялись любых конфликтов с местным населением и в этих случаях всегда умывали руки, предоставляя действовать ставленникам
