недели страшных мук.
Вскоре я набрался наглости, потому что уже невтерпёж и, ухватив за мозолистую руку Страпонеллу, потянул её из толпы.
— Ты чего? — Ахнула, опешив. Но пошла, притормаживая с каждым шагом.
— Где ваши покои? — Спросил и, заметив ошмётки на волосах, уточнил: — может, искупаемся сперва?
— В кипящий источник пошли, — легко согласилась королева. — Сама хотела помыться.
Руку расцепила, опомнившись, и повела уверенно через расщелину в скале. На спуск пошли, и минут через десять у горячих источников оказались, где уже плещется голышом девок двадцать. Которые думают, вероятно, что в пару их не видно.
Над ними мужчины хлопочут тощие, спины натирают, с краёв примостившись.
Выбрав свободную дырку с булькающей водой, Страпонелла живенько скинула с себя кровавые лохмотья на платформу из застывшей лавы и стала медленно погружаться.
Просто голое тело меня бы не возбудило, то ли дело если к нему прилеплена такая очаровательная голова. Да ещё и своя история с харизмой. Тут уж член мой поднапрягся.
— Снимай одёжу, застеснялся что ли? Чего я там не видела? — Возмутилась королева, устроившись, как в джакузи. — Эй, черви! Браги сюда!! А то трезвой, похоже, я адмиральчику не дам. Слишком уж тощий у меня мужчинка на сегодня.
М–да, так меня ещё никто не унижал.
Сразу трое жилистых рабов выскочили хрен пойми откуда, засуетились. На меня смотрят с завистью. А я жду, пока они свалят, чтобы не смущаться.
Пока хлопочут с едой для королевы и драят ей сиськи, любуюсь другими девицами. Приметил тугих молодух, которые сами намываются и хихикают, непринуждённо болтая друг с другом и вероятно думая, что их не рассмотреть. Но я вижу их своим вспомогательным зрением очень даже хорошо.
Скинул лохмотья. В воду ногу опустил и отдёрнул. Кипяток!!
Заржала Страпонелла, как лошадь. Кивнула на соседнюю дырку, где вода поспокойнее.
— Для неженок там. А здесь для настоящих воинов.
Так, похоже, в воде не потискаемся. Руки бы этим рабам переломать, которые её сиськи трогают. Моё!
Пошёл к другой дыре плескаться, чтобы хотя бы подмыться да переодеться. Попробовал браги, чуть горло не расплавилось. С флагмана сгенерировали мне коньяка самого лучшего. От двух глотков по шарам так дало, что чуть под воду не ушёл с концами. Рабы еле выловили, спохватившись.
Распарило меня да разморило, что не заметил, как время прошло.
Новые тряпки рабы притащили, намекая, что пора вылезать. Страпонелла уже над душой стоит одетая. Даже не понял, когда она успела.
Внимательно ведь смотрит, как вылезаю. На член мой вялый с сарказмом уставилась.
— Ты думаешь, стоит позориться, Руди? — Выпалила, и дружок мой ещё дальше в мошонку спрятался.
Как–то даже обидно стало. Улыбнулся в ответ с оскалом. Подожди у меня, дрянь.
Во дворец зашёл, как на казнь. Совершенно неуверенный ни в чём. Видимо, эта дебильная планета убивает самооценку любого мужика своей аурой. Это я ещё продержался неплохо.
Дальше в покои завела, где по центру колодец, из которого сияет и жарит неслабо. Оказалось, что там лава течёт внизу, метров в семьдесят до неё. А этой как источник тепла и света неплохой. По стенам плетей, кнутов и всяких оков с верёвками тьма, будто она всё это коллекционирует. К счастью, накладного фаллоса не приметил и выдохнул с облегчением.
Королева развалилась на спину на шкурах толстенных во много слоёв. И, ляжки расставив зазывая, заявила снисходительно:
— Впускаю, подходи.
Совсем не так я это представлял. Даже вывалившиеся частично в стороны мясные сиськи не добавляют жару. В бане уже видел, поэтому спокоен.
— А может, я поруковожу? — Спрашиваю неуверенно.
— О, давно мной в возлежании мужички не помыкали, — заговорила неожиданно кокетливо и стала извиваться эротично.
Умеет же!
— Трусы снимай, — командую нетерпеливо.
— А я думала, ты на мне их разорвёшь, — произнесла разочарованно. И сама на себе их рванула, оголяя промежность, заросшую светлыми волосиками густо.
— Грудь, — добавил строго.
Сорвала и верх, обнажаясь полностью. В лежачем положении сиськи у неё даже не растеклись, сохранили сочную форму. Разглядев аккуратные, всё ещё вдавленные соски я посмотрел ей в глаза.
Смотрит с хитринкой, красотка. У которой в башке хрен знает что творится. Садистка чёртова. Это и сбивает!
Ну не хочется мне ей удовольствий доставлять. Жёстко трахнуть, чтоб пощады просила. Стоит и перевоспитать. Заберу в гарем, так и сделаю. Любовь ведь чудеса творит. Это я о той, когда любят тебя, вопреки и беззаветно.
Любовь…
— Покажи писюн что ли, — выдаёт Страпонелла.
Раздеваюсь и я, чувствуя, будто у нас здесь не страстный секс намечается, а возлежание для протокола в династическом браке.
Глядит на причиндалы разочарованно. Мля! Если бы она не была такой красивой, я бы так и не смущался, чувствуя себя прыщавым подростом, как триста тридцать лет назад.
— Да ты впервые с женщиной, — заключает она вдруг уверенно и дальше так заботливо. — Не стесняйся, подходи, давай приласкаю.
Удосуживается даже приподняться, колени сгибая, но ноги не сводя.
Двинулся послушно. Нечто в этой заботе проклёвывается возбуждающее.
На шкуры залез с ногами, между ляжек мощных, поближе к груди. Пах на уровне её лица. Ну давай детка, покажи, что умеешь.
Королева посмотрела с некоторым недоумением на меня уже снизу–вверх, в таком ракурсе на фоне бюста, очаровательна вдвойне.
Ладошку потянула к промежности. Да под яйцами пальцем провела неуверенно.
— Причиндалы без единого волоска, — прокомментировала. — Очень странные впечатления. Ты как ребёнок, может в лаву совокупление, лучше сиськой тебя покормить?
— Ваше величество, — прорычал с укором.
— Да пошутила я. Пожалуй, мне нравится, — выдала впервые так ласково и почесала под яйцами, вызывая волны. И жар в паху.
Только членом в рот ей прицелился полустоячим, а она на меня вопросительно посмотрела. Так! Похоже, оральный секс ей неведом.
Да и ласки чужды. Но можно это исправить. Присаживаюсь к ней, опускаясь к великолепной груди. Смотрю любвеобильно на лицо недоумевающее. От моего томного взгляда не может устоять ни одна. Страпонелла не исключение.
Поправляю локоны на её прелестном лице заботливо. Подаюсь вперёд, затаив дыхание. Аккуратно в уголок губ сочных целую. Не реагирует. Да она в шоке! Но я не могу уже остановиться и касаюсь верхней губёхи деликатно, обнимая своими двумя.
Краснеют щёки, даже на смуглом лице румянец не скрыть! Опешила мадам. Ротик приоткрыла, не шевелится, дыхание затаила.
Пробую язык просунуть, не даёт.
