– Я не жаловался, а ответил на ваш вопрос! Простите, сэр.
Какого черта я затеял этот дурацкий разговор?
– На сегодня хватит, мистер Толливер. Я закончу дежурство один.
– Вы хотите, чтобы я ушел?
– Да, этим вы доставите мне огромное удовольствие. – Я тут же пожалел об этих словах, но было поздно. Толливер козырнул и вышел. Зачем я это сделал?
На «Гибернии» и «Порции» общение с пассажирами поглощало значительную часть моего времени. Здесь же, на «Виктории», они со мной практически не разговаривали. Бойкот не особенно меня мучил, но все же сидел в душе неприятной занозой.
Сплошные напасти: экипаж, пассажиры. И Джеренс.
Очередной визит. Я отпер дверь его каюты. Джеренс с жалким видом сидел в углу.
– Как дела? – спросил я.
– Наркотик цел.
– Молодец.
– Вы обещали навещать меня каждый день.
– Я так и делаю.
– Разве? – искренне удивился он. – Но последний раз вы заходили ко мне…
– Всего восемнадцать часов назад.
– Сколько мне осталось?
– Тринадцать дней.
– Боже мой! Всю жизнь терпеть такие муки? Нет! Я уже не хочу быть гардемарином.
– Твое дело. – Я встал. – Накачивайся дурью без меня.
– Ну зачем вы меня так мучите? – Джеренс разревелся. – Почему не хотите помочь?
Откуда во мне взялась жалость? Разве он не сам погрузил себя в это дерьмо? Я сел на кровать.
– Ладно, давай поговорим. Садись сюда, – я похлопал рядом с собой по кровати.
– Заберите, пожалуйста, ампулу. – Джеренс сел рядом, вытер слезы. – Вы не представляете, как это трудно.
Я взял его за подбородок, повернул к себе и посмотрел ему прямо в глаза.
– Слушай внимательно. При желании наркотики можно найти всюду. От них нигде не спрячешься. Надо научиться смотреть на них равнодушно. – Должно быть, это звучало, как скучное поучение, нудное морализаторство, но ничего умнее мне в голову не пришло.
Джеренс лег лицом к стене, свернулся калачиком, грустно попросил:
– Вы обещали рассказывать интересные истории. Можно сейчас?
Мне отец не рассказывал ни сказок, ни историй о самом себе, а моя жизнь была такой неудачной, такой мрачной. Что хорошего я мог рассказать несчастному мальчику? Чем утешить?
Но я ему обещал. Надо держать слово. Тяжко вздохнув, я начал повествование:
– Родился я в Кардиффе. Этот город находится в Уэльсе. Когда я был в твоем возрасте, у меня был друг Джейсон…
Не знаю, внимательно ли он слушал, но лежал тихо, лишь иногда шмыгал носом и вытирал его рукавом.
Дня через два Рикки Фуэнтеса застукали ночью в камбузе рыскающим в поисках съестного по холодильникам. Стюард привел его на капитанский мостик, где в это время дежурили Алекс и Толливер. Толливер решился на серьезный шаг – вызвал меня. Вскоре, на ходу застегивая китель, я вошел на капитанский мостик и с порога заворчал:
– Какого черта…
– Он взломал холодильник фомкой, – сразу внес ясность Толливер.
Неужели Рикки на такое способен? Как я в нем ошибался! В приступе бешенства я схватил Рикки за лацканы.
– Как ты посмел! – гремел я, встряхивая его за грудки. – Варвар! Разжалую в кадеты! В солдаты! Отвечай! Как ты посмел?!
– Я поспорил… – лепетал Рикки, – …с мистером Россом… Простите… Я думал…
Я запустил свою фуражку в дальний угол и заорал:
– Вызвать Кана! Пусть выпорет Фуэнтеса немедленно!
– Есть, сэр.
Толливер позвонил Кану.
Мой рассудок мутился от ярости. Немыслимо! Вредительство! Среди ночи портить корабль! Любой гардемарин знает, что капитан в ярости страшен. Я им покажу! Всем!
Конечно, для гардемаринов набеги на камбуз – обычное дело. Помнится, я сам промышлял этим и ни разу не попался. Нет, однажды, когда был кадетом… Впрочем, это к делу не относится. С фомкой на «дело» мы никогда не ходили. Вошел Кан.
– Лейтенант Джеффри Кан по вашему приказанию прибыл, сэр.
– Знаете, что натворил этот варвар?! – воскликнул я с прокурорской патетикой. Кан прочитал запись в журнале.
– Выпорите его беспощадно! – приказал я.
– Есть, сэр, – ответил Кан. – Пошли, гард. Когда за ними захлопнулась дверь и шаги в коридоре стихли, меня пронзила запоздалая мысль.
– Эдгар, верни их! – крикнул я.
Уходил Рикки гордо, а теперь глаза у него были мокрые. Видимо, он хотел сохранить достоинство передо мной, а в коридоре расслабился и сдержать выступившие слезы уже не мог. Мое бешенство начало исчезать с быстротой воздуха, уносящегося из пробитого корабля в космический вакуум. Я поднял с пола свою фуражку, сделал несколько глубоких вздохов. От избытка адреналина в крови руки тряслись.
– Мистер Кан, подождите в своей каюте, – попросил я, – Мистер Фуэнтес к вам сам придет. – Может, попросить выйти Алекса и Толливера? Нет, это будет уж слишком. – Идите за мной, мистер Фуэнтес.
Я привел Рикки в комнату отдыха, безлюдную в этот час, плотно прикрыл дверь, указал ему на диван, а сам сел в кресло, придвинув его поближе.
– Что скажешь в свое оправдание? – начал я воспитательную беседу.
– Ничего, сэр.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, сэр.
Я внимательно смотрел на него. Светло-каштановые волосы, юношеское лицо с едва намечающейся растительностью, еще не нуждающейся в бритве. Тело тонкое, тощее. Мальчишка, росший, как дикая трава, без родительской ласки.
– Помнишь музыкальный автомат? – мягко спросил я.
Рикки раскрыл рот от изумления.
– На «Гибернии»? Помню. Я был тогда юнгой.
– Тогда тебе было двенадцать. Ты не дотягивался до клавиш автомата. С тех пор ты заметно подрос. Рикки тускло улыбнулся.
– Помнишь, как ты приносил мне яичницу с тостами? – с ностальгией вспоминал я. – Помнишь, как я орал на тебя только за то, что ты держался со мной слишком скованно?
Его глаза затуманились слезами. Вдруг он разревелся, уткнулся лицом мне в плечо, прижался, как сирота к нашедшемуся вдруг отцу. Потрясенный, ошеломленный, я гладил его по голове.
– Все хорошо, малыш.
Он тихо рыдал. Выплакавшись, он оторвался от моего мокрого кителя и ужаснулся – до него вдруг дошло, какой детский поступок он совершил.
– Ничего, все хорошо, – утешил я. – Расскажи, что тебя мучит.
– Знаете… – Он отвернулся. – Раньше на «Виктории» было так хорошо.
– Когда им командовал Хольцер?
– И при мистере Мартесе. Говорят, он погиб?
– К сожалению, да.
Рикки долго молчал и наконец решился задать давно мучивший его вопрос:
– Сэр, скажите… Правду говорят, что это вы убили Хольцера? Будто вы оставили его на орбитальной станции, хотя знали, что предотвратить взрыв уже невозможно. Говорят еще, что вы таким способом отомстили ему за то, что он не подал вам руки, когда вы встретились с ним в Сентралтауне.
